ЕВГЕНИЙ. (Смеётся.) Заплачьте ещё.
ЛЮДМИЛА. Вас в части потеряют, Евгений, и будут потом недоразумения.
ЕВГЕНИЙ. Не будут. Не потеряют. Первый раз, что ли.
Анжелика хлопнула Людмилу по спине.
ЛЮДМИЛА. Ты чего?
АНЖЕЛИКА. Комар присосался.
ЛЮДМИЛА. А-а. Вот так, в кассе, Валентин Иванович, а — пролетела мимо кассы, как говорится. А вы говорите — семь комнат, Кавказ… Горы, да? Ой-ой… Даже горы?
ВАЛЕНТИН. Хороший заработок зато в кассе, нет?
ЛЮДМИЛА. Да кого, прямо что, спросили у больного здоровья. Если кто сдачу забыл — разжилась, и всё, а так — медяшки. Ну, конечно, кое-что есть: у хлеба, да как быть без хлеба? Ешьте. Кальмары, селёдка «под шубой». Мы очень любим нашу бабушку, сто лет ей как раз сегодня. Это я уже говорила. Помидоры сама делала, у нас участок, видите — рассада. Двухвостки всю подъели рассаду, без помидоров будем, зараза два раза. Вот, картошку проращиваем, скоро садить. На картофелину встала и упала, об косяк стукнулась. Припудривала, замазывала, а всё равно. Об этот вот косяк. А доченька — об тот. (Валентин смотрит туда, куда показывает Людмила.) Мы — интеллигентные, если думаете. Папа — Гагарин. Тазики ещё стоят, вода кругом, вот и поскользнулись. Как стыдно перед человеком, ой-ёй… Вино домашнее. Сами делали, тоже. Оно крепкое.
ЕВГЕНИЙ. Не вино — самогон.
ЛЮДМИЛА. Ели бы вы, Евгений, наедались. Пельмешков положу сейчас. Вкусно?
ЕВГЕНИЙ. (Ест много.) Положьте, сенкью, всё — чётко…Дайте мне этот салат ещё.
ЛЮДМИЛА. Да возьмите. Да нате. Да на здоровье. (Пауза.) Да, свои сажаем, Валентин Иванович. Тут ещё комната одна, там вообще потоп, мы туда вещи-барахло составили, и даже не заходим. Приданое наше. Видите — сколько невест, ой, беда, зараза два раза.
ВАЛЕНТИН. Много вещей?
ЛЮДМИЛА. А мы сходим, посмотрим потом. Есть кое-что. И из мебели тоже. А в той комнате посуше — квартирантов на свою голову пустили. Ну да — съезжают сегодня, вот-вот придут, прощаться, за билетом, что ли, пошли, уехали, ждём тоже.
ВАЛЕНТИН. Ну, место освободится.
ЛЮДМИЛА. Нет, нет, не освободится. Там тоже бежит. Мне необходимо уехать.
МАРКСИНА. (Вдруг.) В школе — секс преподают. Родителей заставляют, чтоб подписали отказ. Вымрет Россия!
ЕВГЕНИЙ. (Смеётся.) От секса не вымрет.
МАРКСИНА. Ребятёшок жалко.
ЛЮДМИЛА. (Вздохнула, Валентину.) Обострение, весна, что сделаешь, зараза два раза.
ЕВГЕНИЙ. Я покурю схожу. (Валентину.) Можно сигаретку стрелянуть?
ВАЛЕНТИН. Пожалуйста. Можно.
ЕВГЕНИЙ. (Смеётся.) И зажигалочку, ага? (Залез пальцами в портсигар Валентина.)
ВАЛЕНТИН. (Смеётся.) А лёгкие вам не одолжить?
ЕВГЕНИЙ. Чётко! Вы юморной такой, ага! (Смеётся.)
Евгений одну сигарету за ухо засунул, другую прикурил, встал, отодвинул диван вместе с Энгельсиной, вышел на балкон.
ЛЮДМИЛА. Доченька, забери его, он замёрзнет ведь там и идите уже наконец куда-то гулять, наелись ведь. Курит и курит, прям зла не хватает, зараза два раза.
АНЖЕЛИКА. Успеем. Посидим ещё. Пусть наестся.
ЛЮДМИЛА. То лётает по городу, то их палкой из дому не выгонишь. Это её друг. Странный какой-то. Всё курит, семечки щелкает или смеётся. Смеётся и смеётся, что ни скажу. Думаешь: чего оно смеётся — не хватает у него, что ли?
АНЖЕЛИКА. (В тарелку.) Пусть смеётся, тебе жалко?
ЛЮДМИЛА. Помолчи. Вот молодежь, вот как со старшими разговаривают.
ВАЛЕНТИН. А я думал, вы сёстры. (Смеётся.)
ЛЮДМИЛА. Да? Ну вот, ещё по пунктам, ещё беда одна, расскажу про квартирантов. Приходится сдавать, всю ведь жизнь на раскорячке из-за денег этих. Ну, нашли мы по газете двух парней, специально, чтоб они вместе жили и чтоб платили больше, понимаете? Симпатичные такие, они из балета, что ли, танцуют где-то в ресторане. Снимают комнату второй месяц. А оказалось — не квартиранты, а что-то отдельное. (Пришёл Евгений, сел за стол, ест.) Покурили, Евгений? Так быстро?