Кирилл, гуляя по Ленинграду, постоянно думал об этой проблеме, перебирая различные варианты.
"Самое простое – это устроиться в какую-нибудь контору оформителем: заниматься наглядной агитацией, писать лозунги, оформлять колонны трудящихся на демонстрации, делать стенгазеты. Профсоюзные и партийные комитеты очень ревностно к этому относятся: любая проверка сверху в первую очередь обращает свое внимание именно на эту сторону их деятельности. Поэтому они всегда заинтересованы в наличие хорошего оформителя в своих рядах. И, неважно, что в штатном расписании такая должность не предусмотрена! Обзовут каким-нибудь сантехником третьего разряда, лишь бы деньги на законном основании платить. Конечно, деньги тут небольшие, не более 80-90 рублей в месяц, но и то хлеб. Это не обременительно и работать можно по вечерам. Да только все эти места уже давно заняты! Правда, оформительством занимаются, в основном, любители хорошо поддать, а таких никто не любит: всегда могут в самый ответственный момент подвести. При первой же возможности стараются заменить непьющими. Но не будешь же ходить подряд по всяким "конторам" и спрашивать: "Не хотите ли заменить пьющего оформителя на непьющего"? Тут надо действовать через знакомых, кто мог бы дать соответствующие рекомендации. А где этих знакомых взять?
А что можно использовать из имеющихся у меня навыков?
Знание в совершенстве немецкого, французского и английского языков надо скрывать, а не афишировать. Да и как их можно применить? Не будешь же экскурсии иностранцев по Ленинграду водить или переводами заниматься! Сразу "родная контора" мной займется.
Частный бизнес сейчас запрещен.
Кустарные промыслы? Например, картины определенного пошиба: русалки, лебеди на воде, олени в лесу… рисовать и на базаре продавать. Для этого нужны краски, кисти, холст. Первоначальные вложения невелики. Все равно мне это надо иметь, раз собираюсь в художественное училище поступать. Можно попробовать. Только сначала на базаре побывать надо, обстановку разведать. А то вляпаться в какое-нибудь дерьмо можно, потом не отмоешься. Да и узнать, есть ли спрос на картины, за сколько их можно продать. На базаре людей много. Это место, где тебя могут заметить и привлечь к оформительству! Надо только этим умениям рекламу сделать: какой-нибудь плакат изобразить, чтобы понравился. …Что еще?
Еще надо в родной 308-й школе появиться. Проявить, так сказать, любопытство к театральным декорациям, которыми мне, с легкой руки отца, придется заниматься. Заодно и посмотреть, что у них из принадлежностей для рисования есть. Не покупать же мне все на собственные деньги? С этого, в первую очередь, и начну"!
Школа встретила Кирилла запертыми входными дверями. Пришлось идти с заднего хода. Дверь открыта, никого нет, тишина. Поднялся на второй этаж: там учительская. Постучал.
— Входите, дверь не заперта, — раздался женский голос.
Кирилл вошел и осмотрелся. Никого не видно, только еще одна дверь открыта.
"Там, наверное, завуч сидит", — подумал он.
— Идите сюда! — раздалось приглашение.
Кирилл вошел в дверь и оказался в маленьком кабинете с большим столом у стены. За ним сидела женщина лет пятидесяти, и что-то писала.
— Здравствуйте! — сказал он.
— И тебе, мальчик, не хворать! Соскучился по школе? Что-то я тебя не помню. Ты из какого класса?
— Из девятого. Только не знаю, какого: "а" или "б". Я новенький.
— Это, наверное, о тебе директор перед уходом в отпуск говорила. Ты художник?
— Это слишком громко звучит – "художник". Но рисовать умею. После школы в "Мухинку" хочу поступить, на дизайнера учиться.
— И чего ты сейчас в школе хочешь найти?
— Ну, раз мне придется декорациями для школьного театра заниматься, хотелось бы посмотреть, какие есть. Узнать, какие новые пьесы будут в театре ставить, чтобы уже начать продумывать декорации. Да и посмотреть на принадлежности: краски, кисти, бумагу, холсты.
— Тебе повезло, вот-вот должна подойти Любовь Ивановна – учитель литературы, она же режиссер школьного театра. Посиди на диване в учительской, подожди ее. Тебя как звать?
— Кирилл.
— А я завуч, Ираида Михайловна. Буду у вас в классе немецкий преподавать!
Кирилл сел на потертый диван с выпирающими во все стороны пружинами, и стал ожидать Любовь Ивановну, осматриваясь по сторонам.
"Обыкновенная учительская, вся заставлена шкафами с классными журналами. Везде брошюровки "Учительской газеты" за несколько лет. Большой стол посередине, окруженный шестью стульями".
Минут через двадцать в коридоре раздался стук каблучков, и на пороге появилась молодая женщина, лет двадцати пяти-двадцати семи.