========== Часть 1 ==========
Аккерман Леви Исаакович. Время Х
Леви застыл, сидя на полу собственной спальни. В спину впился угол прикроватной тумбочки. Лиловая тоска апрельской ночи окружила холодом, затопив пустотой ум и сердце. Где-то в темноте валялся ночник, сброшенный на пол во время короткой драки. Отыскать, поднять, проверить — не разбился ли — не хватало сил. Ерен…* Эрен?.. Только что он обнимал гибкое жилистое тело. Прижимаясь к распухшим от поцелуев губам, пил бессвязные стоны. Пальцы правой руки хлюпали смазкой внутри горячей пульсующей кишки, левая надрачивала собственный, стоящий колом елдак, пока мелкий засранец впивался ногтями в спину. И лишь час назад на кухне они лопали разогретую в микроволновке лазанью, запивая Крушовице мейд ин Раша, в предвкушении открытия пивоварни и ресторана «Нахтигаль», где уж точно будет крафтовый пивас — тогда заживем!.. Не придется больше давиться всякой кошачьей ссаниной! И скуластое лицо полукровки освещало улыбкой аскетичную жизнь прокурора. Таки что бы ни кудахтали торговки с Арбузной пристани — удачно Карла съездила в Анталию девятнадцать лет назад.
Больше нет ни Эрена, ни идеи, ведущей в бой против титанов. Ради мирного будущего человечества он запер боль от гибели Изабель и Чёрча на семь замков в самом дальнем уголке серой преждевременно состарившейся души. Сделал вид, что простил Смита, приняв его через гнев и ненависть как ведущего и своего командора.
…Ему почти удалось прикончить Звероподобного. Отрубил проклятой обезьяне руку, нашинковал ломтиками правую ногу. Оставалось добить чудовище, превратившее солдат и лошадей в фарш. Изуродованные тела. Пробитые черепа. Рты, распахнутые в последнем крике ужаса. Мертвые глаза, в которых застыло небо, застланное клубами пара. Даже солнца не увидать напоследок. Блять. Монстр на четвереньках. Похожий на женщину, которую волшебник-недоучка попытался превратить в коня, но заклинание дало сбой, и процесс застопорился на полпути. Раззявленная пасть. Крупные желтоватые зубы на удивление деликатно подхватили тело Звероподобного. И вот уже вернувшийся в человеческий облик титан снисходительно улыбается, сидя на дощатой платформе, прикрученной к спине Перевозчика. У него строгое лицо школьного учителя или врача. Аккуратная светлая борода, слегка взлохмаченные волосы и круглые профессорские очки на породистом носу. «Ты проиграл сегодня. Впрочем, как и всегда». Здоровая рука уверенно ухватила удила и направила послушного монстра прочь от побоища и дымящейся свежей кровью травы…
Память о последних минутах боя возвращалась фрагментами. И неведомая сила, перенесшая его сознание в этот мир и это тело, раскладывала по папкам файлы, принадлежащие капитану Разведкорпуса Аккерману и господину Аккерману, самому молодому прокурору в истории города.
…Он добрался до чертовой крыши вовремя. Перевозчик казался неуклюжим на вид, однако домчал седока до места пугающе быстро. Зик Йегер не бросал своих. Что ж, похвально. Но лучше бы носитель Звероподобного оказался трусливой макакой и свалил. Цепляясь руками за железные листы, монстр издал клокочущий рев и замер напротив Эрена. Мальчишка прижимал отточенное лезвие к шее Бертольда Гувера. Тот не мог даже пошевелить обрубками рук и ног: силы уходили на регенерацию.
— Я прикончу его раньше, чем приблизишься! — На чумазом лице глаза полыхали зеленым огнем. — Ты сомневаешься?
Лишь заметив капитана, готового убивать, Зик бросил: «Будь по-вашему». Развернув Перевозчика, унесся с разрушенной улицы. Грохот прыжков прокатился по гулким крышам и замер в отдалении.
Арлерт валялся без движения на скате, обваренный раскаленным паром Колосса. И пытался дышать. От формы Разведкорпуса не осталось ни клочка. На голове — ни волос, ни бровей. Ошпаренная кожа тошнотворно-розового цвета лопалась на груди, сочилась сукровицей каждый раз, когда в легкие просачивалась крохотная порция воздуха сквозь запекшиеся губы. Пацан еще жил…
Сквозь приоткрытые жалюзи в спальню заглянула луна. Она висела прямо за стеклом, рассеченная тонкими черными полосами. Леви уже знал — из окон квартиры на верхнем этаже сталинки** открывается вид на крыши соседних домов, построенных еще при Николае I. Дальше лениво текла в сторону Астрахани серая лента Волги. Таких широких полноводных рек не было в том мире. Или он даже не догадывался, что это чудо может существовать? Среди людей, живущих внутри стен, ходили легенды о море. О том, что у горизонта небесная синь сливается с переливами волн. О серебристых рыбах, резвящихся в прозрачности глубин. Именно захлебывающийся крик Эрена «Мы с Армином поклялись вместе добраться до моря!» окончательно определил выбор. Он сделает эту чертову инъекцию Арлерту. Не Смиту. Спасет умного, но хлипкого пацана. Не своего командора. Лишь бы высохли слезы на смуглых щеках и в зеленые глаза вернулась радость. Лишь бы Эрен Йегер порывисто обнял и, устыдившись, смущенно разжал руки, оставив на виске тепло чистого дыхания. Лишь бы.
Потом он очнулся на разбросанной постели.
С ним.
С долбаной зеленоглазой грезой в объятиях.
Тут все и закончилось. Ерен (в этом мире имя звучало иначе) выскользнул из рук, скатился с кровати на пол, утянув за собой легкое бамбуковое одеяло. С воплем, похожим на вой смертельно раненного животного, вскочил на ноги. В мягком свете ночника зеленые глаза горели холодным огнем. И холод не сулил Леви ничего хорошего.
— Ты… ты что со мной делаешь? — в голосе клокотала кристально-чистая, обнаженная ярость. — Ты меня здесь… Я же люблю Микасу. Она для меня — всё!
Удар коленом в грудь Леви принял спокойно. Когда кулак полетел в лицо, перехватив запястье, оттолкнул нахального засранца. Не хватало завтра на решающем процессе освещать фингалом зал суда. Ерен отшатнулся. Взгляд заметался по комнате. На прикроватной тумбочке ночник источал нежный медовый свет, отражающийся золотистым в каплях пота на смуглой коже. Стройное красивое тело с литыми мышцами. Хорош, падла. Особенно подросший. На четыре года старше себя в том мире. Зеленые глаза остановились. Взгляд не оставлял и клочка надежды.
— Я найду ее! Микаса где-то здесь. Не знаю, не помню… но найду. Вместе мы разберемся, как сюда попали, и вернемся назад! И, ты, никогда, слышишь — ни-ког-да никому не расскажешь об этом дерьме… Пидор гнойный.
Новая память подсказала мальчишке злые слова. Они ударили больнее, чем Леви мог представить. Пробили броню, наросшую на душе за годы вынужденного молчания о том, кто на самом деле молодой прокурор… и капитан Разведкорпуса.
— Сука! — Ерен бросился на него заряженной гневом молнией. Леви легко перекатился влево, пнув наглеца в живот. Громкий стук тяжелого шара о паркет. Медовый свет робко мигнул и погас. Комнату затопил безучастный полумрак.
— Уходи. — Пусть наглец проваливает, пока еще есть силы сдерживать рвущуюся наружу боль!
Ответом прозвучали быстрые шаги, шуршание одежды и финальный лязг замка входной двери. Который поставил в истории сбывшейся мечты жирную точку. Гуд бай, тихие рассветы, легкий поцелуй в висок и щекочущий ухо шепот «тебе яичницу с беконом или французский омлет?»; запах секса, лениво плавающий в комнате, и родное тепло на примятой подушке. Катитесь на хуй, раз уж так суждено, жадные губы, скользящие вверх-вниз по елдаку, да так, что в мозгах — ядерный взрыв, и дрожью прошибает от шеи до пят. Леви прошило насквозь, когда впервые заглянул в лесную зелень глаз пятнадцатилетнего мальчишки. Тогда лишь удалось выдавить: «Похож на Магнолию» и больше ничего. Йегера боялись, называли чудовищем. Пришлось устроить показательное избиение перед Закклеем и другими чинушами, чтобы сохранить малолетнему засранцу жизнь.
В этом мире сложилось иначе. Раз в две недели Леви заглядывал в «Имя Розы». Стрижка там стоила как истребитель Миг-54 в базовой комплектации. Но это была единственная парикмахерская в Елды-Марлийске, откуда он выходил похожим на человека, а не на пораженную ракетным ударом макаронную фабрику. Леви на себе не экономил. Тем более, что уже на третий визит получил «прокурорскую» скидку в пятьдесят процентов: владелица, Мадам Шнеерсон, дружила с законом. В тот день в его жизнь ворвалась сладкая погибель в лице восемнадцатилетнего Ерена Йегера. Поднятые к вискам уголки глаз, небрежно скрученные в пучок тяжелые каштановые волосы, торс, обтянутый тонким пуловером. И ключицы, остро торчащие из слегка растянутого ворота. Адов пиздец врезался под дых с разворота. Леви застыл в полушаге от кресла и не сразу расслышал певучий голосок парикмахерши Кристины: «Садитесь, пожалуйста». Йегер чмокнул девчонку в щеку, улыбнулся и спросил: