— Вот. Забирай.
— Спасибочки! — Вырвав из протянутой руки блестящий ремешок, Зоя чмокнула в щеку растерянного Моню. — Поцелуй от меня Софочку и скажи моей Аньке, чтоб свои чипсеги пачками не жрала — знаю я ее. И вот еще что, девчонки у нас ушлые не по годам — ты завтра проследи, а то опять до школы не дойдут, как две недели назад, океюшки?
— Прослежу. — Завхоз Бернер неловко потрепал ее по плечу и посмотрел на Леви: — Поздравляю с победой в суде. — Затем с сомнением взглянул на мешок для трупов и, махнув рукой, пошел к серой бетонной коробке главного корпуса.
— Пихайте уже добро в багажник и поехали!
На заднем сидении напряженно молчали полтора блондина. На переднем устроилась Зойка в обнимку с розовым кошмаром. И первой заговорила, конечно же, она:
— Здесь, — похлопав по блестящей крышке, — вытяжка из грибов. Псиломелан. Грибы мамаша Кирштейн выращивает в подвале на даче. Ну ты же знаешь?
— Знаю. Однако у нее хватает мозгов не попадаться.
— Я еще кое-что добавила…
— Очкастая! — Руки сжали руль. Дело понеслось семимильными шагами в сторону серьезной статьи.
— Смотри на дорогу. По документам все чисто. А мне надо нас отправить в путешествие и не угробить.
— То есть собираешься пустить по вене грибной бульончик, приправленный опиатами? барбитурой? чем?
— Так я тебе и сказала. Предъявите ордер, гражданин-начальник. — И вдруг заозиралась вокруг. — А куда это мы едем? Адрес же вроде в ватсап сбросила… Надо через Чертов мост на сторону Елды.
Бодрое утро, Карла с предъявой, рок-звезда Магнолия, кровавое ветобслуживание Поца Злоебучего и шторм по имени Ерен не прошли даром. После погрузки Леви тупо дал по газам, и сейчас они катили по улице. Абсолютно не в ту сторону. Разворачиваться пришлось через двойную сплошную.
Давным-давно обыватели всех видов и мастей переправляли себя и грузы из Елдыйской в Марлийскую часть города и обратно на утлых лодчонках. Потом недолго существовала паромная переправа. А при царе Николае Втором был построен деревянный мост. Который эпично рухнул в Гражданскую, не выдержав отсутствия техобслуживания и пулеметные тачанки Красной Армии. Пулеметы благополучно утонули. Кони выплыли. Солдаты революции отделались легким испугом и поправляли здоровье арбузным самогоном еще целую неделю. Женское население младше шестидесяти ховалось по чердакам и подвалам, мужское материлось сквозь зубы, а бабки, объявив забастовку, отказались гнать продукт по причине отсутствие сырья. К тому времени окрестные бахчи были вычищены под ноль. Слава богу, в тогда еще не переименованном Царицыне вспомнили о пропаже целого отряда и прислали телеграмму с пиздюлями на уцелевший почтамт. Красноармейцы ускакали, мужики выдохнули, девки и бабы повылезали на свежий воздух, а мост отныне стал называться Чертовым. Новый, уже бетонный, с башнями-пилонами построили в конце правления Иосифа Виссарионовича и поименовали соответственно. Только не прижилось. Мэр Закклеев всегда был близок к избирателям, потому узаконил «историческое» название.
Минут через пятнадцать Леви припарковался возле пятиэтажного кирпичного здания эпохи перемен. То есть когда сталинский ампир уже почил в бозе, а хрущевский минимализм еще не заполонил весь СССР от Москвы до самых до окраин. О, точно! Вспомнил! Дом строился как пансионат для ветеранов ВОВ и работников тыла. И даже использовался по назначению где-то до конца семидесятых. Немногочисленные елды-марлийские ветераны постепенно вымерли кто от старых ран, кто от водки, и пансионат перевели в жилой фонд, заселив очередниками из коммуналок.*** Тут-то, на четвертом этаже, и снимала однушку старшая медсестра нейрохирургии Ханджинян Зоя Арменовна. Перед единственным подъездом не случилось вездесущих бабушек, а потому позвякивающий мешок для трупов они с Эрвином спокойненько затащили в облезлый лифт. Следом проскользнул тощий Арлерт. Сама Зойка, утрамбовав честную компанию розовым кошмаром, втиснулась последней. Кабина крякнула от натуги и, потряхивая живую начинку, поползла вверх. Дверь в квартиру выглядела на удивление прилично: железная и с двумя замками.
— Проходите и разувайтесь, мальчики. — Сумка отправилась под прямоугольное зеркало аккурат напротив входа. — Эрвин, заинька, разложи диван и достань из шкафа три подушки. Армин, помоги собрать стойки.
Леви никогда тут не был — за «Араратом» для личных нужд заезжал в больницу. Пока Сын лейтенанта Шмидта шарился по полкам «стенки» из ДСП, пережившей лихие девяностые, выглянул в приоткрытое окно. Да уж, комната с видом на пиздец. Внизу медленно и со скрипом осыпались в раскидистые лопухи железные гаражи, подъездная дорога заросла полынью, кусты дикой малины подарили покой древнему запорожцу — кое-где на крыше жалобно выглядывала из ржавчины голубая краска. В небо грустно смотрело черным глазом дисковое колесо — оно отбегалось по дорогам еще при Царе Борисе. **** А посреди локального постапа широко распростерла изумрудную крону старая акация. И, покорная воле апрельского ветерка, застенчивая листва баюкала нежным шепотом руины суматошных жизней. Наверное, дерево уцелело еще со времен пансионата. Взгляд скользнул по стене, оклеенной практичными виниловыми обоями под серый камень (ремонт явно сделан в двадцать первом веке), на дешманском офисном столе притулились монитор никак не моложе конца нулевых, печальный кактус, нефритовая пирамида, стопка школьных тетрадей, стакан для ручек «Хэлло Китти», китайская фигурка Железного человека и… фото в рамке под дерево.
— Моя Анька, Ануш.***** — Задев плечом, Очкастая встала рядом. — Знаешь, она у меня прикольная получилась, умная — вся в мать. Хочет стать суккулентологом. Представляешь? Просит на днюху pseudolithos cubiformis, а эта редкая зараза стоит пол моей зарплаты и есть только в Астрахани, но это не точно. Они с Софочкой, дочей Бернера, в одном классе учатся, дружат. Анька тусит у Мони почти все выхи: у Софы своя комната, а тут — кровать с тумбочкой за шкафом. Вот и все личное пространство.
— Ханджи… кстати, как тебя называть-то теперь?
— Зоей, Зойкой. Очкастой тоже можно. — Она рассеянно улыбнулась. Взгляд прилип к фото девчушки с короткими кудряшками и улыбкой до ушей.
— Ладно, понял. Обратно и тебя не тянет.
— Не знаю… Думаю, мы сдохли на треклятой крыше и возвращаться некуда — остались пустые оболочки, которые закопали с почестями или без. Мне еще никогда не было так спокойно…
Динь-дилинь — раздался звонок. Зойка метнулась в прихожую, и через секунду в комнате нарисовалась зеленоглазая погибель Леви Аккермана. Таки приехал, сопля малолетняя.
— Ну раз сын турецко-подданного почтил нас своим присутствием, заседание клуба анонимных, или не очень, попаданцев можно объявлять открытым. — Пока с языка стекал сарказм, сердце застопорилось, кишки смерзлись от страха в ледяной комок. Но заметив покрасневшие скулы и смущенный взгляд из-под дрожащих ресниц, Леви выдохнул. Ливер оттаял. Сердце пошло.
— Ханджи… — Ерен запнулся, потряс головой. Зыркнул в сторону Леви. Тут же перевел взгляд на Армина и окончательно растерялся. — Я так не вкурил, что мы собираемся делать.
— Как это — что? Искать истину! Сумку принесу и отправимся.— Вылетая за дверь. — Здесь у меня кое-какой препарат… Не кипишуй, все ништяк и заебумба! — Очки вдохновенно сверкали на горбатой переносице, розовый кошмар покачивался на ремне, зажатом в вытянутой руке.
— Выруби турбо-режим и объясни капельку подробнее. Пожалей нас, горемычных. Вон Арлерт сморжопился от нервяка, нашего бравого инвалида того и гляди инсультом пришибет, и мне тоже интересно.
— Ты хочешь, чтобы я изложила коротенько статью, которую час читала, пока отвар в центрифуге крутился? Слушаюсь, гражданин-начальник! — Пристроив груз у стены, Зоя медленно опустилась на диван, потертый до потери идентификации цвета, и возвела очки к потрескавшемуся потолку. — Статью настрочил какой-то шизофреник (сам признался), и он утверждает, что есть всего семь параллельных миров. Первый — самый страшный. Там некоторые люди превращаются в гигантов и даже могут крушить каменные стены. Ничего не напоминает? Во втором мире идет война между ментатами — это такие люди, которые управляют стихиями силой мысли. Но способности раскрыты не у всех, понимаешь? И они разделились: одни ментаты считают, что любой может открыть в себе, развить и приумножить конкретный талант, а другие уверены, что истинная цель продвинутых — создание рая на земле, а бездари должны использоваться в качестве полуразумной обслуги. Ну и воюют стенка на стенку. В третьем бои уже вроде как закончились и жизнь налаживается. Четвертый — это тот, где мы сейчас находимся. Пятый мир едва не захлебнулся в локальных конфликтах, но уничтожение верхушки террористов в результате военной операции и последующие жесткие переговоры с тем, что чудом уцелело, помогли эти самые конфликты погасить. Теперь там мир, сплошная экология, энергия только от солнечных, ветряных и гидроэлектростанций. В шестом все совсем шоколадно — развитые технологии, какие тут и не снились, люди не бедствуют. Ну прям сказка… А в седьмом живет Великий Дух Создателя, и туда нет хода, пока нирваны не достигнешь, карму не отработаешь или вроде того… Армин, принеси с кухни водички: бутылки под столом, рядом с деревянными ящиками.