Согласно взмахнув блондинистой челкой, Арлерт резво притащил в охапке пять штук, три поставил возле печального кактуса, одну взял себе, другую подал взъерошенной сильнее обычного Очкастой.
— На чем бишь я остановилась?.. — Высосав половину, она почесала воронье гнездо на голове. — Точно! Люди живут параллельно в этих мирах, но не все… Кто-то, ну допустим, в первом мире уже сам помер или погиб, а в пятом даже не чихает, кто-то где-то вообще не появился на свет…
— Подтверждаю. — У Леви сжалось под ложечкой от осознания. — Мой дядя Кенни здесь так и не родился.
— Во-о-от! Шизик о том же пишет! Еще утверждает, будто сумел подселиться ненадолго в сознание своих «двойников» — якобы, он один из тех, кто существует во всех шести мирах. Потом решил открыть широкой общественности великую тайну… В общем, с этим маниакальным бредом его в психушку и упрятали.
— Ясно. — Леви захлестнуло шальной решимостью. — Я сказал: «Поехали». Командуй парадом, майор Очкастая.
— Щас. — Удовлетворенно окинув взглядом разложенный диван-гармошку и выстроенные сбоку стойки, она кивнула стоящим рядом полутора блондинам. — Слушайте сюда…
Врубив турбо-режим на максималку, чокнутая выстреливала явно высоконаучными терминами в физию Армина. Физия бледнела с каждой фразой. Ну еще несколько наставлений и бледнеть станет больше некуда, и парнишка растает в воздухе. Речь Зойки Ханджинян напоминала тактовой частотой победитовое сверло, ласково долбящее несущую стену. Шмидт прислушивался, силясь понять, но, судя по насупленным бровям, получалось хреново. Ерен исподлобья озирался вокруг, отчаянно пытаясь придумать — куда бы дематериализоваться. Леви внутренне усмехнулся. Ну и чего собираешься делать, сопляк? Друган твой в осаде, командор-пекарь-пивовар скрипит мозгами — аж за рекой слышно — за них не спрячешься. И тут раскосые глазищи вспыхнули, прожигая зеленым огнем грудь до самого сердца. И не только. Да что же ты творишь, ядрена вошь! Стояк сейчас нужен, как рыбке плавки! Заалев скулами, чертов Йегер оперся коленом о диван, демонстрируя обтянутую джинсами задницу. Взметнулся в воздух фейерверк: каштановый хвост поймал весенний свет уходящего дня. Йегер перекатился на спину, плавно растекся по замученной обивке и опустил ресницы. Стрельчатые тени легли на скулы. Язык влажно облизал верхнюю губу и тут же спрятался. Блять. Пришлось жестко, с вывертом ущипнуть себя за бедро сквозь тонкую ткань спортивок. Помогло слабовато. В трусах продолжало неумолимо набухать. Отвлекла Зойка, метнувшаяся к сумке, из розовых внутренностей которой были извлечены три капельницы, наполненные субстанцией, подозрительно смахивающей на утреннюю мочу. Стояк рухнул от изумления. Похоже, они действительно «поедут»…
Проинструктированный до полусмерти Армин с тоской взирал на три шприца, помеченные красным скотчем, лежащие возле стаканчика «Хэлло Китти». Высоченного Шмидта приняло со стоном древнее кресло, а сам он очень старался выглядеть уверенно, но пальцы левой руки отстукивали по колену нервный ритм.
— Армин, открывай капельницы. Ну, мальчики, понеслась!
Леви смотрел на желтоватую жидкость, постепенно заполняющую прозрачную трубку. Полоска пластыря поперек. Тонкая игла в вене. Рядом подрагивает в напряжении теплое бедро — сопляк пододвинулся вплотную, хотя места хватало. Тьма наползала неторопливо. Баюкала, нашептывала, обещая взорваться за горизонтом событий россыпью миров.
Пространство свернулось в крошечную черную точку и…
Комментарий к Часть 4
*долгая пайка (уголовный жаргон) - “дать долгую пайку” означает посадить в тюрьму на длительный срок.
**Моргенште́рн (нем. Morgenstern, букв. - «утренняя звезда») - холодное оружие ударно-дробящего действия в виде металлического шарика, снабжённого шипами.
***очередники из коммуналок - в советское время так называли разные семьи, проживающие в одной квартире и стоящие в очереди на получение отдельного жилья.
****Царь Борис - одно из прозвищ президента Бориса Ельцина.
*****Ануш - распространенное в Армении женское имя. Ануш -
единственная яркая героиня армянского фольклора. Легендарная Ануш стремилась к личной свободе, отказываясь мириться с участью бессловесной жены. Известна широкой публике по одноименной опере и поэме Ованеса Туманяна. В России носящих имя Ануш часто “переименовывают” в Анну, что не совсем правильно, зато звучит привычнее.
========== Часть 5 ==========
Аккерман Леви Исаакович. Мы остаемся
Его подхватил не воздушный поток. И Леви уже был не Леви. Сущность сжалась в крошечное ядро и летела сквозь обжигающую синеву тоннеля со скоростью, которую назвали бы субсветовой. Если бы свет вокруг не превратился в мириады жалящих синих зарниц. Вдруг потащило куда-то вправо. Возможно, вверх или вниз, или к югу от Гренландии, или к северо-западу от рассвета над Тростом. Направления никуда не вели. Само понятие пространства транскодировалось и приняло иной, недоступный человеческому пониманию смысл. Впереди точка. Пульсирующая слепяще-белым. Вход в первый мир? Она схлопнулась, исчезая в жалящем мельтешении. Значит, путь закрыт. Почему? Да, правильно. Если верить шизику и Очкастой — там мир титанов, где нет живой оболочки для капитана Разведкорпуса, прокурора задрипанного городишки… Впереди замерцала следующая точка. К ней тянуло, словно магнитом канцелярскую скрепку…
Вспышка.
Стены прячутся в темноте. Но известно, что облицованы черным гранитом с вкраплениями малахита. Комната командующего в бункере. Сверху — четыре метра железобетона и полметра палладиево-иридиевого сплава. Сплав — защита от вражеских пси. Леви сидит за грубо сколоченным деревянным столом — ладонь чувствует гладкость старого дерева, отполированного временем и локтями тех, кто жил здесь до. Бронзовая лампа с абажуром бутылочного стекла освещает дымящуюся кружку с крепким чаем. Воздух заполнен свежестью лимонной корочки и терпким запахом секса. До начала решающего наступления полтора часа ровно. Леви нет нужды смотреть на скрытый в сумраке циферблат: чуткое ухо улавливает каждый поворот колесиков часового механизма и едва слышное «шурх», когда минутная стрелка сдвигается еще на одно деление. На кровати за спиной едва колышет воздух сонной аурой Эрен Йегер. Мальчишке нет нужды медитировать, проверять настройки оружия. Он сам оружие. Единственный после Праматери ментат воздуха, чья сила с годами лишь крепнет. Скоро поднимет к рассветным облакам самого Леви, Микасу, Изабель, Чёрча. Ментатов камня. И понесет их в восходящих потоках навстречу войскам Однорукого, управляющего водой. Сегодня с ними не будет Целителя… Его заманила на переговоры и прикончила Львица. Заморозила и прикончила, разбив одним ударом в ледяную пыль. «А ведь я предупреждал — это ловушка». Но Ханджи всегда был доверчив. Запись убийства прислал Однорукий, взломав с помощью своих пси слабенькую Сашу Блаус. Девчонку трясло от рыданий, когда транслировала в сознание офицеров и рядовых рассыпающиеся радужные искры и довольный смех на фоне.
Перед боем, в котором им суждено победить, новый командор вспоминает…
Месяц назад они выбили ментатов воды и холода с холмов Шинганшины. Однорукий отступил за Великие озера — зализывать раны. В тот день Целитель поднялся к храму Праматери по чудом сохранившейся лестнице. Обломки величественных колонн громоздились перед входом, но храм сиял белизной, омытый светом полной луны. Сдвинув на лоб гогглы, Целитель улыбнулся россыпи звезд. Ветер вплетал в давно не стриженные волосы прозрачную мелодию летней ночи. Тишина и умиротворение снизошли на истерзанную войной землю. Леви поднялся следом. Именно таким, радующимся шелесту травы и песням цикад, запомнил своего вождя. Именно такой, смотрящей сквозь горизонт, изваял его статую из белого мрамора. Теперь она в храме на почетном месте, рядом с самой Праматерью. «Что же ты наделал? Зачем отправился в волчью стаю один? Ты уникален — мог не только восстановить даже раздавленное тело, подарив еще одну жизнь, но разметать на клочки силой мысли. Да, я принял командование, но без тебя придется трудно. Ничего. Добрых снов в объятиях вечности, а мы справимся».