В лифт ввалились клубком из беспорядочно лезущих под одежду рук, хаотичных поцелуев и едва не заблудились в ногах. Леви сообразил, что не застегнул рубашку, только когда взгляд уперся в чистое сегодня зеркало. Новенькие двери разъехались, выпустив их под скучный свет ламп. В трясущихся пальцах звякнули ключи. Лязг замка, отрезающий от остального мира. Ото всех миров, кроме их собственного, состоящего сегодня из прозрачного вечера за окном, плавного колыхания шторы, солнечных лучей, дремлющих на диванных подушках, и… Поца Злоебучего, восседающего на журнальном столике из ДСП.
— Брысь! — Леви посмотрел на кота. Кот посмотрел на Леви. Лизнул переднюю лапу, философски потянулся и спрыгнул на пол.
— Мря! Никакой благодарности, — негромко, но отчетливо раздалось снизу, когда ангельская тварюшка прошла мимо.
— Это что?.. — Мальчишка округлил глаза.
— Кот говорящий… ангел… серафим третьей категории. Вселенский ежик прислал. Потом, а?..
Ответом стала улыбка от уха до уха:
— Потом.
— Иди сюда. — Леви уселся на диван и хлопнул себя по коленям.
Он потерялся. Глядя на то, как Ерен стягивал майку. Пучок зацепился за ворот, и когда майка полетела назад, отросшие каштановые пряди обрушились на плечи водопадом. Он лишь сейчас осознал — перед ним не шестнадцатилетний сопляк из Кадетского корпуса. Угловатый, немного нелепый. Напротив стоял молодой бог. И солнце целовало скульптурные плечи лучами заката. Готическая L на левой стороне груди — отражение Е с таким же резким ломаным очертанием. Символ чего-то большего, чем капризная случайность, которая свела их в шести мирах. Ладони легли на плечи. Леви закрыл глаза. Погружаясь в долгожданные ощущения, почувствовал знакомую тяжесть на бедрах. И щекочущее дыхание сдуло волосы с виска. Губы бархатисто тронули скулу. Ухватив Ерена за шею, Леви нашел приоткрытый рот и снова ворвался языком во влажное тепло. Сладко-терпкий привкус вишневого пива, легкая горчинка табака. Пальцы, сжимающие плечи все сильнее. Бугор под мягкой тканью афгани упирается в такой же под джинсами. Но нет сил разорвать поцелуй и сдернуть с себя ненужные тряпки. Мозг перестал работать не от недостатка кислорода, а от избытка чертова мальчишки. Но Леви мало. Дайте еще. Ладони на плечах горячее раскаленного железа. Хер вылез из трусов, головка болезненно трется о жесткую ширинку.
— Погоди… — с трудом удалось прошипеть в пухлый рот. — Дай снять…
Леви открыл глаза и натолкнулся взглядом на изумрудную плазму радужки и золотые молнии, кипящие вокруг черных дыр расширенных зрачков. Эрен-Ерен, какие же в тебе скрыты силы? Даже Его Ежейшество испугался собственного создания… Неведомо откуда проявилась на сетчатке картина. Инфернальные силуэты руин на израненных взрывами холмах. Рассветный луч, выстреливающий в графитно-серые грозовые тучи. Высокая фигура с раскинутыми руками парит под небесами. Далекая, как отчаянный крик. Лица не разглядеть. Полы расстегнутой рубашки бессильно треплет ветер. И босые ступни касаются растерзанного в клочья тумана, устало исчезающего под натиском восходящего светила. Утробные басы грома сотрясают горизонт. Позади темные силуэты солдат. Сильнейший ментат воздуха несет войска навстречу победе. Второй мир пробился в текущую реальность на миллисекунду и растаял. Кончики пальцев мазнули по щеке, шепот коснулся уха смеющимся теплом:
— Вовремя сообразил, дедулич.
Пофиг на стеб. Джинсы с труселями отправились на подлокотник. На пол легли светлым комком афгани. Мальчишка легко запрыгнул на бедра. Кожа к коже. Два елдака торчат вверх круче хвоста серафима третьей категории. Леви только сейчас разглядел, что у Йегера, оказывается, длиннее. Меньше чем на сантиметр, но все равно. Ничего, зато прокурорский конец толще и вены проступают четче, как положено дубине закона!
— Заебато смотримся. — Зараза малолетняя вспыхнула улыбкой. Указательный палец поддразнил и без того чувствительную головку, скользя вокруг уретры.
— Харе трепаться.
Они дрочили друг дружке резкими рывками. Рвано и задыхаясь. Целуя куда попало. Губы натыкались на жесткий подбородок, торчащий кадык, острую ключицу. Скользили по мокрому от пота бицепсу. Леви вылизал по контуру готическую L, ухватил губами круглую пуговку соска. И почувствовал кончики пальцев, поглаживающие его собственную татуху. Осторожные прикосновения к святыне. Вот что необходимо было сделать давным-давно. Поверить в себя. Поверить в них. Набить одну-единственную букву. И носить знак, соединяющий сердца, с гордостью, а не шарахаться от каждого встречного, не скрываться даже от близких.
Это последняя мысль перед тем, как мозг расплавился окончательно и стёк в пах.
*
— Тел пищит, — разморенный голос Ерена взъерошил волосы на макушке. — Куда ты его закинул?
— Отцепись от меня, и узнаю.
— Сам отцепись.
Гаджет продолжал настырно пиликать. Леви попытался подняться и понял, что они с Йегером неведомым образом слиплись в шар.
— Блять. — Леви скатился на пол, попутно приложившись спиной об угол треклятого столика. А смартфон взял и заткнулся. — Черт.
— Я пойду отмоюсь? — Перемахнув через мебель и охуевающую на полу прокуратуру, мальчишка ускакал в сторону ванной.
За окном оранжевый вечер сменился на лиловый шелк наступающей ночи. Из открытого окна проникали в комнату вопли корейских айдолов вперемешку с визгливым смехом юных дев и пьяными матюками гопоты. Издалека доносилось заунывное подвывание полицейской сирены. Блюстители закона степенно поспешали на вызов. Кого-то в честь Первомая отоварили бутылкой по тыкве? Опять Григорьичу работенка привалит. Штора все так же лениво колыхалась. Только сейчас стала похожа на привидение с мотором. Бензин кончился. Движок заглох, и призрак примостился отдохнуть на ближайшем подоконнике. Похоже, они продрыхли около часа в объятиях друг друга. Романтишно, что трындец… И тут снова ожил смартфон. Пиликало где-то в районе валяющихся на подлокотнике джинсов. Ну и кому у нас в праздник не пьется и неймется? Зойка. Вполне ожидаемо.
— Кто звонит? — Холодная капля упала на лоб. Ерен отбросил мокрые пряди назад и развалился на диване. Небрежно затянутое на бедрах полотенце сползло, открыв подкачанный пресс и черную дорожку, тянущуюся от пупка вниз. Твою ж!.. Что за бредятину надуло сквозняком в головушки Карлы и собственной мамаши? Какие проблемы с потенцией?! Отослать бы обеим фотку полуголого мальчишки и крупный план реакции соответствующей части прокурорского тела на это роскошное безобразие.
— Аккерман, ты не помер? — завопила труба.
— Не дождешься. Излагай по порядку, что смешалось в доме Ханджинян?
Леви перебрался к Ерену, запустил руку под полотенце. Влажные волоски на прохладной коже. Мышцы мгновенно напряглись, выдавая возбуждение. Зубы легонько ухватили и потянули мочку уха. Да погоди ты!..
— Я немного занят. Поторопись, — удалось выдавить из себя.
— Сина. Кошка Анькина. Она разговаривает. Утверждает, что ангел, возглавляющий миссию по нашей адаптации в Елды-Марлийске, и твой Поц в ее команде… Это как? Это так?
Леви скользнул рукой выше, легонько сжал в горсти яйца и получил в ответ долгий выдох и чмок в правый глаз, от чего либидо проявило себя еще активнее. Но не подколоть старую подругу невозможно, так ведь?
— Тебе пизда, Очкастая. Тикай с города, иначе за Моню Бернера замуж пойдешь…
–––-◇~×○×~◇–––
Вот и конец байки.
Кто читал — те няши и зайки.
А кто рассказывал — выбил все страйки.
Комментарий к Часть 7
* вохра - (просторечие) вооруженная охрана.
** Стетсон - классическая ковбойская шляпа фетровая, кожаная или соломенная, с высокой округлой тульёй, вогнутой сверху, и с широкими подогнутыми вверх по бокам полями. Была изобретена Джоном Стетсоном в 1870-х годах.
*** чапы - (англ. сhaps) кожаные ноговицы, рабочая одежда ковбоя, они надеваются поверх обычных штанов, чтобы защитить ноги всадника во время езды по зарослям чапареля (карликового дуба, можжевельника, древовидной полыни и др.), от укусов лошади, от ушибов при падении.
*** Пивоварня Шмидта называется “Нахтигаль” (нем. Nachtigall), перевод: соловей. Когда Леви увидел изображение соловья, напечатанное на этикетке — сразу понял, откуда пиво.