— Вы довольны? — пытаясь успокоить дыхание, спросил парень у старого журналиста.
— Упертый! — одобрительно сказал тот. — Тебе и правда так нравится Света?
— Честно?
— Конечно, честно! Я ложь сразу чувствую.
— Мне, кажется, что я влюблен, — признался юноша откровенно.
— Молодежь! Бросаетесь такими словами так легко, — проворчал старик, но было заметно, что ответ ему понравился. — Вот ты знаешь, сколько я за бабушкой Светы, ухаживал, прежде чем сказал такие слова? Два года! А у вас — два раза встретились и уже любовь!
— А сели это любовь с первого взгляда?
— С первого, со второго… — пробурчал старик. — Знаю я, что это за взгляды. Под юбку залезть побыстрее, поматросить, а потом бросить! — в голосе Степана Петровича сквозила злоба.
— Это не мой случай! — твердо сказал Сергей. — Да, спорить не стану, она очень привлекательная девушка во всех отношениях — в том числе и сексуально. И мне — не скрою — это очень нравится. Но помимо внешности, есть еще и внутренняя составляющая. Света очень умная и порядочная. Мне нравится не только на нее любоваться, но и общаться с ней. Я уважаю ее чувства и желания. Хочу, чтобы она была счастлива!
— В самом деле? — картинно удивился ворчливый дед. — А если для ее счастья тебе нужно будет с ней расстаться? Тоже согласишься и отступишься?
— Не представляю себе такой ситуации! — отрезал Сергей.
— Ершистый! Смотри, обидишь мою внучку, одной лестницей не отделаешься. Мне терять нечего!
— Скажите, Степан Петрович, почему Вы мне все время угрожаете? — склонив голову набок, Сергей задумчиво прищурил глаза. — Во-первых, я не боюсь Вас. Во-вторых, хочу уверить — я никогда не обижу Свету.
— Не боится он! — взвился дед. —Думаешь, если твои родители эксплуататоры трудового народа и у вас много денег, так вам все позволено? — спросил старый коммунист с угрозой во взгляде.
— Вы, уважаемый Степан Петрович, оперируете совершенно устаревшим марксистским социально-политическим понятийным аппаратом! — перешел в атаку Сергей. В семье Ивановых-Бессоновых частенько разгорались споры между его отцом и дедушками — как со стороны отца, так и мамы. Его отец отстаивал право людей вести свой бизнес, а оба деда защищали социализм. Во время этих споров, на него никто не обращал никакого внимания, но он жадно слушал и впитывал в себя все аргументы и доказательства обеих сторон.
— Что? — глаза старого журналиста стали круглыми, он явно не ожидал от молодого барчука таких толковых слов. — То есть ты хочешь сказать, что теория марксизма устарела? — вкрадчиво, почуяв запах «крови», спросил он.
— Я даже знаю, что Вы сейчас подразумеваете под своими словами. Якобы если марксизм устарел, то почему его печатают и изучают в наше время? — улыбнулся Сергей с усмешкой предвкушая все каверзные вопросы наперед, потому как слышал их сотни раз раньше.
— А откуда ты знаешь, что именно я хотел спросить? — с подозрением посмотрел на него оппонент.
— Вы удивитесь, но несмотря на то, что — по Вашим словам — мои родители капиталисты, а я бы предпочел выражение — организаторы производства, мои дедушки всегда защищают в спорах социализм! Поэтому я с детства слушаю их споры и знаю: и каверзные вопросы, и аргументированные ответы.
— И что? Они ни разу не разругались на этой почве? И продолжают спокойно общаться? — удивился дедушка Светы.
— Как можно! Мы же одна семья. И мои родители, между прочим, весь свой бизнес создали с нуля. Ничего не приватизировали, и ничего не украли! За что я их очень уважаю.
— А это не из той истории про миллионера? — саркастически заметил Степан Петрович. — «Спрашивайте меня о чем угодно, кроме того, как я заработал первый миллион». А как же первичное накопление капитала? Откуда они взяли деньги? Дай догадаюсь! Нашли клад, как дядя Федор из Простоквашино! — и он громко рассмеялся, откидывая голову назад.
— Нет! Исключительно свои сбережения и собственные изобретения. И стали они состоятельными далеко не сразу. Около пяти лет. А до этого — двадцать пять лет упорного труда!
— Ну, это уже ваше дело. Так почему это марксизм устарел? — вернулся к теме их разговора дедушка Светы.
— Потому что мир кардинально изменился. Где Вы сейчас увидите пролетария, гремящего своими цепями, у которого ничего нет? — спросил юноша. — Многие пролетарии очень даже неплохо живут. Появились: пенсии, больничные, масса пособий, и прочих социальных благ, которых не было раньше.
— Этого всего добились трудящиеся в постоянной борьбе! — с гордостью произнес старый большевик.