В результате восстановления и использования дополнительных материалов, новая «девственность» оказалась настолько прочной, что заставила изрядно попотеть обоих: самого академика, пока он пробивал эту броню и обладательницу новой «девственной» плевы, которая с трудом сдерживалась от пронзающей острой боли, гораздо более сильной, нежели это было в момент настоящей дефлорации.
«Черт! — ругалась она тогда про себя. — Нужно было просто взять китайский шарик с красной краской! Но вот незадача! Он ученый и далеко не дурак. Сразу догадался бы, что я не девственница!»
— Из железобетона она у тебя что ли?! — ругался ее любовник, когда эта конструкция, наконец, пала, а Анжела перестала кричать от реальной невыносимой боли. — Сколько раз это делал, никогда такого не было!
Когда она в испуге побежала отмываться в ванную, он озадаченно опустил голову и принялся рассматривать своего натруженного «дружка» вывоженного в крови юной «девственницы». Присмотревшись получше, он обнаружил на своем поникшем фамильном достоинстве какую-то ниточку. Более тщательное изучение коей привело к очень простому и вполне логичному заключению — это нить шовного материала.
«Вот ты сучка! — подумал он про себя. — Но, надо отдать должное, умна зараза! Это мне нравится!»
Когда горе-дилетантка, наконец, вернулась, он ей ничего не сказал, но, с честью для Анжелы, выделил среди остальных своих любовниц, оставив ее при себе.
— Конечно, помню, — усмехнулся он. — Разве тако-ое можно забыть? Я тогда чуть свой член не сломал! Что за коновал тебя зашивал?
— Что ты такое говоришь, Тигренок? — покраснела Анжела, радуясь в душе тому, что ее стыдливый румянец скрывается под толстым слоем тонального крема, к тому же щедро припорошенного пудрой. Вот только ее широко распахнутые глаза и растерянно хлопающие наращённые ресницы, выдавали неловкость того, что ее старый обман не был секретом для Чубатого.
— За дурака меня не держи! — строго рявкнул академик и, набросив на плечи пиджак, уселся за рабочий стол. — Теперь давай о деле.
— Давай, Тигренок, — залебезила его любовница, радуясь тому, что они уходят от опасной темы.
— Ты нашла бывшего хахаля Рябининой? Я просил теб… — не позволив ему договорить, Анжела с готовностью заворковала:
— Ну конечно, Тигрёнок. Сразу же. Более того, сегодня он уже должен встретиться с ней. По моей просьбе. Дорогой, неужели она тебя и правда заинтересовала? — наманикюренные пальчики Анжелы опустились на шею любовника и заскользили в ворот расстёгнутой на одну пуговицу рубашки. — Она же ничего не умеет, Тигрёнок. Девчонка совсем бесчувственная. Будет лежать как бревно. И вдобавок дура, раз сумела отказать тебе. Ты же дур не любишь, милый.
«Можно подумать, ты умная. Потаскушка», — подумал про себя ее престарелый любовник, но вслух произнес:
— Это дело принципа! Да и не нужна она мне вовсе. Тут дело в другом.
— В чем же? — ладонь Анжелы застыла на ключице любовника, а ее хорошенькие ушки навострились с особой остротой.
— Теперь для меня особый интерес представляет не она, а ее дружок, что бросился девку эту защищать. Поганый щенок — Сергей Иванов-Бессонов!
— Иванов-Бессонов? — красиво изогнутая бровь Анжелы «поползла» вверх. — Так это мой студент? Впрочем, как и эта пигалица Рябинина.
«Господи, это кто еще из вас пигалица», — хмыкнул в душе профессор и с неохотой продолжил:
— Вот об этом я сейчас и хочу поговорить, — прошипел старый интриган суетливо перебирая разбросанные на столе бумаги.
— Я внимательно тебя слушаю, мой Тигренок, — расправляя спину и выставляя вперед свою стабильную «троечку», Анжела, с готовностью, облизнула губы.
— Тебе нужно соблазнить этого молокососа. Причем публично!
— Зачем? — искренне удивилась его любовница.
— Много будешь знать, скоро состаришься! — саркастически заметил академик и тут же, смягчившись, доверительно произнес: — Но тебе, как девочке, которой я бесконечно доверяю — скажу!
— Спасибо, милый, — Анжела кокетливо выгнула спинку, оттопыривая свою великолепную задницу и склоняясь так, что ее «троечка» уперлась Чубатому в плечо. Профессор вновь почувствовал шевеление в собственных штанах, но виду не подал. — Я это очень ценю.
— Кхе… Так вот, — прочистил горло старый хрыч стараясь абстрагироваться от естественных инстинктов… тех, что ниже пояса. — Во-первых, у Рябининой и Иванова-Бессонова роман.