Травница посмотрела вниз, обдумывая то, что сейчас предлагала ей княжна. Ничего из этого ей не нужно.
«Уже всё решено…»
Стояли каждая погружённая в свои мысли. Зарислава блуждала взглядом по двору, рассматривая широкие ворота, через которые вчера она въехала вместе с Бойко и Вершатой.
— Значит, Вагнара — дочь Всеволода, князя сарьярьского острога? — спросила Зарислава, обращаясь к притихшей Радмиле. — Как она смогла попасть в детинец Волдара?
Радмила глянула на неё, сверкнув колючим взглядом.
— Хитростью. Слухи ходят, что якобы её отец погнал из острога, будто она провинилась перед ним в чём-то. Она с горяча и ушла, попала в плен к степнякам. А те как раз шли через лес да наткнулись на дружину князя Горислава, произошла стычка. Горислава стрелой ранили, но волдаровцы отбились, заодно и вызволили из плена сарьярьскую девку. Вагнара напросилась остаться в княжестве на время, пока её отец не смилостивится, назад не позовёт. До сих пор вот и живёт. Прицепилась к Данияру что репей, — процедила сквозь зубы Радмила, сдерживая раздражение. — Позарилась на целую крепость, надеется, что князь под венец её возьмёт.
Зарислава отвела глаза. Вмешиваться в их дела она не желала, да и не интересны ей такие подробности.
— Завтра отправляемся в Волдар. Управишься за седмицу?
Гостья кивнула. Если Боги поспособствуют, то и трёх дней хватит.
— Только Вагнару сослать из крепости нужно, чтобы она за старое не взялась, — предупредила Зарислава. — Иначе не будет в том помощи, если Вагнара за старое примется, вред чинить станет.
Радмила сжала губы.
— С этой ведьмой я разберусь, — процедила она сквозь зубы, сузив глаза, и, поглядев вниз, застыла.
— Кто это там?
Травница, проследив за взглядом Радмилы, удивилась, когда увидела у ворот скопище всадников.
Ни много ни мало с полдюжины, в броне и вооружённые. К ним со всех концов двора спешили кмети. Один из прибывших выдвинулся вперёд. Отличался он ото всех тем, что на плечи его был накинут бурый плащ с волчьим мехом, а волосы его были черны, как грива вороной масти мерина под ним. Зарислава, прикованная к гостю взглядом, не заметила, как княжны не оказалось рядом. А когда огляделась, та уже бежала во всю прыть по переходу. Травница, не мешкая, последовала за ней. Нагнав Радмилу, поравнялась. Княжна, казалось, совсем потеряла цвет, обледенела, перешла на шаг. Глянула на Зариславу.
— Это волдаровские кмети, а с ними Марибор. Оставайся подле меня.
Зарислава сразу смекнула, что Марибор это тот, черноволосый.
— А кто он?
— Марибор — брат Горислава. Разве ты не слыхивала о нём?
«Конечно, нет», — хмыкнула про себя Зарислава. Она и о Доловске ничего не знала до недавнего времени.
Спустившись по той же длинной лестнице, какой недавно вела Зариславу Верна, вместе они прошли хозяйский двор и очутились на дружинном.
Марибор вблизи был куда более могуч, нежели издали. Чёрные смоляные волосы сбивал ветер, лишь собранные у висков непослушные пряди завиты в косицы и связаны на затылке. Усы и проступившая щетина бороды обрамляли сухие жёсткие губы. Длинный нос с узкими крыльями ничуть не портил вида молодого воина, а даже наоборот подчёркивал резкость его черт. Он спешился, осмотрел холодно и колюче Радмилу синими, как иней, глазами. Передав конюшенному своего породистого коня, Марибор переговорил о чём-то с кметями и воеводой и заспешил к задеревеневшей в ожидании Радмиле.
Зарислава приметила, как подрагивают пальцы княжны от волнения.
Гость остановился в двух шагах. Пристально посмотрел с вершины своего роста на Радмилу, и та, хотя вовсе не была стройной, рядом с ним показалась молодой ланью.
— Доброго здравия тебе, княжна Радмила, — проговорил он спокойным глубоким голосом.
Зарислава, стоя чуть поодаль, ощутила, как к ней прихлынула стылая волна воздуха, а тело пронизали тугие удары, будто её окропили ледяным дождём. Она замерла и постаралась не выдавать своего присутствия.
— И тебе по добру, — отозвалась Радмила, плотно сжимая губы, видно, тоже волновалась.
Перед таким и невозможно не заволноваться, один взгляд чего стоит — глянет, и забываешь, как дышать.
— Я прибыл к вам по поручению своего нерадивого племянника. Ныне кроме меня некого более послать с делом важным.
Радмила сжала челюсти, силясь выказать свою твёрдость и хладнокровие, но у неё мало выходило. Она стояла, как только что слепленная из глины баба — мягкая и податливая, только тронь, и растает в руках.