Он любил ее с безумной страстью, но она не могла ничего сделать для него, чтобы облегчить его страдания. Ей никак не удавалось найти ту лазейку, с помощью которой она смогла бы заглянуть ему в душу.
Это ее одновременно пугало, сердило и смущало. Она подозревала, что его мрачное настроение каким-то образом связано с ней. Но Дункан упрямо отказывался об этом говорить. Единственным утешением было сильное чувство их единения, которое они испытывали повсюду, даже не находясь вместе. Их объединяло нечто большее, чем просто физическая связь, и даже его молчание не могло отдалить их друг от друга. В этом Харли видела маленькую надежду на излечение Дункана.
Их незримое единение ее поддержало и помогло в трудную минуту, когда она в пятницу вечером, очень взволнованная, пришла в «Сюрреалистик Пиллоу», чтобы исполнить несколько новых песен. Она обвела взглядом публику и среди толпы увидела музыкантов из «Рокин Робинс».
«Хватит ли у меня смелости выступить сегодня?» — испуганно подумала Харли. Затем она почувствовала на себе ободряющий взгляд Дункана. Вновь оглядев зал, она без труда его нашла. Он снова улыбнулся ей и подмигнул.
Господи, что за человек! Харли рассмеялась и открыла выступление своей песней «Доченька, этого делать нельзя». Теперь она пела с мягким акцентом жительницы Оклахомы. Харли не знала, как к этому отнесутся поклонники рок-н-ролла. Но они были ее первыми слушателями, своего рода подопытными кроликами, и она рискнула выяснить их реакцию. Если ее песни понравятся здесь, значит, она легко найдет новых поклонников. Кроме того, она не рассталась с надеждой, что и старые фанаты останутся ей верны.
Затем Харли решила исполнить известнейшие песни — Элвиса Пресли и Кэрол Кинг, потому что она их любила и была уверена, что публике они тоже нравятся. Но больше всего ей хотелось спеть их для Дункана. Она даже вытащила на сцену Марка, чтобы он ей подпевал.
Народ быстро завелся и стал веселиться вовсю. Харли была счастлива. Стоит подумать о продолжении музыкальной карьеры, раз она может так быстро завладеть аудиторией.
После ее выступления Марк, Сьюзен и другие музыканты из «Рокин Робинс» сгрудились около столика, за которым сидели они с Дунканом. Все о чем-то радостно говорили, перебивая друг друга, молчал только один Дункан. Он просто сидел, откинувшись на спинку стула, наблюдал за ними и смеялся вместе со всеми над веселыми шутками. Его глаза сияли от счастья. Когда Харли встретилась с ним взглядом, то поняла, что он несказанно рад ее успеху и тому, что теперь у нее появились новые друзья, новые песни и замыслы, против которых всегда выступали деспотичный Бойд и мать. У нее на глазах выступили слезы, и она быстро отвернулась, чтобы незаметно для всех смахнуть их.
Почему она любит Дункана? Харли могла бы назвать десятки причин. А как ей разрушить ту ужасную стену отчуждения, которой он себя окружил, и убедить его в том, что она его любит, что он ей не-обходим? Она боялась, что своими уговорами может только все испортить и навсегда его потерять.
В апартаменты «Колангко» они вернулись поздно вечером на такси. Всю ночь они посвятили любви.
На следующий день они вновь отправились в клуб, где Харли спела песню Пегги Ли «Страсть». Она пела для него, и все это время он не сводил с нее пылающего взгляда. Когда они вышли из клуба, Харли заметила, что их ждет служебный лимузин «Колангко». Она поняла, что это неспроста, но догадалась о настоящей причине чуть позже, когда Дункан усадил ее в машину, закрыл за собой дверцу и они отъехали от клуба. Дункан, сгорая от нетерпения, овладел ею прямо на заднем сиденье. Перегородка между водителем и пассажирским салоном была звуконепроницаемой и непрозрачной. Водитель не видел, как Дункан, не давая ей опомниться и не сказать ни слова, набросился на нее и заставил обо всем позабыть в его объятиях.
В субботу вечером Харли вышла из клуба «Сюрреалистик Пиллоу» опьяненная успехом. Такое восторженное состояние она не испытывала даже в моменты своего наивысшего триумфа на сцене в течение последних девяти лет. Теперь уже она набросилась на Дункана на заднем сиденье автомобиля. Ее руки быстро заскользили по его телу. От ее настойчивых ласк Дункан содрогнулся, издав сдавленный стон. Он откинулся на сиденье, а Харли завладела инициативой, давая выход энергии, накопленной во время сегодняшнего успешного выступления.
Когда машина подъехала к зданию «Колангко» и водитель предупредительно открыл заднюю дверцу, они вышли как ни в чем не бывало, словно ничего не произошло. Харли с Дунканом были похожи на обычную влюбленную пару, которая вернулась домой после того, как прекрасно провела вечер в городе. Дункан, правда, успел торопливо засунуть в карман пиджака трусики, которые сорвал с нее. Когда они вышли из машины, ему пришлось нелегко: он был вынужден держать пиджак перед собой, чтобы случайные прохожие не заметили его возбуждения, в которое его вновь привела Харли перед тем, как лимузин остановился.
— За это тебе придется расплачиваться, — пригрозил Дункан.
— Я согласна, — она невинно улыбнулась. Когда за ними закрылись двери лифта, Дункан прижал ее к стене кабины. Осыпая поцелуями шею Харли, он попытался справиться с пуговицами ее кожаной жилетки, но потерпел неудачу. Дрожа от возбуждения, он их просто оторвал, и они покатились по полу. Сжав ее грудь руками, Дункан припал к ней губами, словно хотел напиться.
Когда его рука скользнула под короткую юбку, Харли взмолилась, чувствуя, что ее сердце вот-вот остановится.
— Дункан, нет. Пожалуйста!
Его черные глаза сверкали от возбуждения.
— Наступил час расплаты, моя дорогая. — Внезапно он поднял ее на уровень бедер, плотно прижав к себе. Когда он вошел в нее, тяжелое дыхание Харли превратилось в тихие стоны, по телу разлилось неизъяснимое блаженство, и она повисла на Дункане, вцепившись ему в плечи. Она обхватила ногами его бедра и шептала: «Да, да, да». Их сегодняшняя близость подарила ей новые сексуальные ощущения, о которых она не подозревала. Обхватив руками Дункана за шею, Харли нежно покусывала его за мочку уха. Он сладостно постанывал, совершая бедрами ритмичные движения.
Лифт достиг пятнадцатого этажа. Дункан не боялся, что сегодня кто-то может находиться в холле перед его апартаментами. После того как Дезмон и Луи уехали во Францию, Харли больше не угрожала опасность, и он распорядился убрать телохранителей с этажа.
Она пришла в восторг, когда Дункан вышел из лифта и, держа ее на весу, одной рукой умудрился набрать на панели у входа нужный код, чтобы открыть дверь. Войдя в комнату, он не прошел и двух шагов, как остановился.
Дункан вновь прижал ее к стене — на этот раз в холле прихожей. Движения его бедер стали стремительными, пальцы судорожно впились в ее тело.
Харли провалилась в сладостную бездну, позабыв о времени и реальности.
Его тело под рубашкой казалось ей раскаленным. Он прошептал ей что-то на ухо, возбуждая еще больше. Вскоре дыхание Дункана стало прерывистым, а движения конвульсивными. В момент наивысшего наслаждения он, сжимая в руках трепещущее тело Харли, выкрикнул ее имя.
Чтобы не рухнуть на пол, он в изнеможении прижался к Харли и буквально вдавил ее в стену. Они оба тяжело дышали, чувствуя, как постепенно их оставляет страшное напряжение. Ноги Харли соскользнули вниз, ища опору.
— Черт побери, Дункан, — отдышавшись произнесла она. — Мы пойдем в спальню или так и будем стоять здесь?
Он ничего не ответил и, взяв ее на руки, отнес на кровать.
Дункан утолил свою неистовую страсть, но еще горел желанием продолжить любовные игры. Однако теперь он уже не был стремительным и нетерпеливым, а стал нежным и чутким. Харли испытала не один продолжительный и незабываемый оргазм за те часы, что они посвятили сексу этой ночью. Они неторопливо ласкали друг друга, находясь словно в забытьи, а после того, как в полной мере насладились этим актом, перешли к новым ласкам. Им хотелось вечно купаться в волнах удовольствия. После очередного пика наслаждения Харли вновь почувствовала нежные прикосновения его рук. Последнее, что она запомнила от той ночи, это его поцелуй в ладошку, затем ее окончательно сморил сон.