Выбрать главу

сей человек сумел под покровом ночи незаметно отсоединить от единого союзного

хозяйственно-политического механизма целую Украину, вместе со всеми ее

просторами и богатствами, со всем ее населением — (нами с вами, дорогие читатели!),

— со всеми — что важно! — рычагами ее управления; и затем, крепко держа добычу и

пугаясь каждого шороха, побежал, поминутно оглядываясь на ходу и цепляясь полами

пиджака за кустарник Беловежской пущи, через всю Пущу, через Полесье — в Киев.

Там перво-наперво (для конспирации) сменил, так сказать, «окраску»: сбросил прежние

партийные штаны, надел национальные шаровары, после чего и воцарился.

Дальнейшее было уже, как говорится, делом техники…

Тем более, что хватились не сразу. А когда хватились, было уже поздно. Как и

везде, будь то лифт или электричка, стоит кому-то первому что-нибудь отцепить и

унести, либо написать, допустим, матерное слово, — как через два дня от электрички

или лифта остается один скелет, сплошь исписанный матерными словами. Так

случилось и в этот раз. Хватившись, обнаружили, что всех западных и всех южных

частей прежнего единого механизма — нет: подчистую все разобрали и разворовали

недобрые люди. Доискиваться, однако, не стали: посетовав на недобрых людей, лишь

махнули рукой да принялись зорко следить, чтобы не прозевать того, что осталось.

Таким-то вот образом, благодаря этому ловкому и удачливому человеку и досталась

нам с вами, дорогие соотечественники, собственная государственность. В этом-то и

состоит его, этого ловкого и удачливого человека, «всемирно-историческая роль».

Нам, украинцам, удивительно повезло, что в нужную минуту в нужном месте

оказался у нас именно этот, а не другой человек, и что весь славный политический

путь, пройденный этим человеком до осуществления им своей исторической миссии,

сформировал у него качества, как раз для такой миссии требуемые — более того, я

даже уверен: будь на то политическая необходимость, нашему герою ничего бы не

стоило не то что перевоплотиться из главного коммунистического идеолога Украины —

в националиста, но даже, не моргнув глазом, объявить себя хоть правоверным

мусульманином, хоть иудеем, хоть представителем любого из сексуальных

меньшинств.

Мне могут возразить (единственно, чтоб умалить заслуги нашего первого

президента): подумаешь, скажут, редкость... — и приведут в пример бывшие союзные

республики: у них, мол, у всех — точно так же: в нужную минуту в нужном месте

неизменно отыскивались подобного сорта люди — так что и искать особо не надо

было… Однако, не следует забывать, уважаемые мои оппоненты, что наш-то президент

был все-таки первым, а первым быть всегда трудно.

Вспомним хотя бы Колумба. Каких только страхов он не натерпелся, прежде чем,

переплыв океан, ступил на новую, неизведанную землю; какие только опасности его не

подстерегали: и штормы, и жуткие тропические болезни, и дикие звери, и кровожадные

аборигены — а сегодня этих океанов только ленивый не бороздит: одних наших

«челноков» на всех материках аж кишит, все заморские земли сумками своими

заставили — и ничего, и никаких страхов — разве что таможенник купюру выцыганит —

не больше…

Так что заслуг у нашего президента не отнять. Конечно, он, как и подобает великому

человеку, в иных случаях начинает скромничать. Особенно если спрашивают

недоброжелатели, и спрашивают с пристрастием. «Это не я, — скромно отвечает наш

первый президент, — это Ельцын. Это он придумал механизм разобрать — и меня

подговорил… Он руль себе присмотрел — ему руль был нужен,..» — и начинает

подробно вспоминать, как все происходило.

Но это перед чужими. Перед своими же он не таится. Перед своими он так и

говорит: «Моя, дескать, работа. Я главный зачинщик и есть», — и тоже начинает

вспоминать подробности и детали…

Вообще же, нельзя не отметить, что сам этот замечательный человек является в

некотором роде символом того, что именуется украинской независимостью.

Предвижу то недалекое время, когда в руках наших потомков появятся деньги с

изображенным на них державным профилем первого президента (на самых, притом,

крупных купюрах), представляю, как дети с замиранием сердца будут читать в