Однако элита формируется, выдвигается и наделяется властью обществом. И раз украинское общество долгие годы и десятилетия формировало свои властные структуры, следуя принципу негативного отбора, когда каждый следующий президент, министр, депутат, государственный чиновник оказывался хуже своего предшественника, это должно было иметь какую-то причину, какое-то логичное, непротиворечивое объяснение. Ведь даже после последнего переворота 2014 года, проходившего под антиолигархическими лозунгами и вплотную приблизившегося к состоянию антиолигархической революции, украинское общество допустило сохранение власти в руках олигархов – и те, кого привел к власти переворот, оказались много хуже (более коррумпированными, менее профессиональными) тех, кого переворот от власти убрал. Причем произошло это в условиях, когда государственные силовые структуры были дискредитированы, разложены и парализованы, на руках у населения оказались десятки тысяч единиц оружия, а введенная практика утверждения министров на майдане, казалось, давала возможность восставшим полностью сформировать органы управления из своих доверенных представителей. Тем не менее ничего подобного не было достигнуто. Даже после досрочных выборов президента и Верховной рады, после массового изгнания с должностей чиновников (зачастую виновных только в том, что они, в полном соответствии с европейскими нормами и традициями, находились на государственной службе при всех властях) реальная власть осталась в руках у олигархов и их ставленников. В том, что это устраивает Запад, никто не сомневается – ему значительно удобнее работать с компрадорским олигархатом, чем с более-менее народным представительством. Но ведь это устраивает и украинское общество. Иначе постпереворотная власть в Киеве просто бы не удержалась.
Мне представляется, что корень проблемы следует искать в начальном этапе формирования современной украинской государственности. Напомню, что в 1991 году на Украине прошли два референдума: 17 марта – о сохранении СССР и 1 декабря – о поддержке Декларации независимости Украины. На первом 90,02 % избирателей Украины поддержали сохранение Советского Союза (в среднем по СССР этот показатель равнялся 77,85 %). На втором 90,32 % (практически такое же количество) высказались за независимость. Впечатляющее изменение общественного мнения всего за восемь с половиной месяцев. Украинская политическая мифология объясняет такую смену настроений тем, что в августе, мол, в СССР состоялась попытка государственного переворота, известная как ГКЧП, и это побудило граждан Украины отгородиться границей от опасности коммунистического реванша.
Это неправда. Когда избиратели Украины в марте 1991 года высказывались в поддержку СССР, у власти в стране находилась КПСС, а Советский Союз не собирался отступать от социалистического строительства. Декларировалось исключительно стремление к большей внешнеполитической открытости, внутриполитической демократизации, а также к модернизации экономики. То есть население Украины явно не боялось коммунистического реванша. Когда же в декабре те же самые избиратели высказались за независимость Украины, ГКЧП давно канул в Лету, КПСС явно теряла власть, а демократия в СССР расцвела настолько, что с центральными союзными органами уже мало кто считался. Так что бояться опять-таки было нечего. Более того, если в Москве (на республиканском уровне РСФСР) сторонники демонтажа социализма явно побеждали, то на Украине власть, несмотря на запрет Коммунистической партии 30 августа 1991 года, чувствовала себя уверенно. В частности, об этом свидетельствует и тот факт, что на президентских выборах 1 декабря 1991 года (проходивших в один день с референдумом о независимости) победил бывший главный идеолог запрещенной КПУ, до сентября 1991 года второй секретарь ЦК КПУ, а после, вплоть до избрания президентом, – Председатель Верховного Совета Украины, выдвинутый на этот пост коммунистическим большинством, Леонид Кравчук. При этом следует отметить, что Леонид Макарович пользовался в парламенте поддержкой так называемой группы 239 – консервативно-коммунистического большинства, крайне настороженно, чтобы не сказать негативно, настроенного по отношению к горбачевской перестройке.