Тяжелая пуля СЦ-130ПТ калибра 12,7 миллиметра покидает толстый ствол-глушитель секретной снайперской винтовки BCCK «Выхлоп» со скоростью 290 метров в секунду. Пулестойкий стеклопакет, который выдерживает попадание пули из пистолета Макарова, для смертоносного снаряда массой 59 граммов — что лист папиросной бумаги! B этом-то и смысл: пуля той же СВД хоть и пробьет бронепреграду, но может отклониться от траектории. A это недопустимо. Внутри инкассаторского фургона голова террориста взрывается, расплескивая вокруг серокрасную жижу мозгов и крови, приправленную осколками костей черепа.
«Отмывать придется долго», — приходит совершенно идиотская мысль. Ho Скрипач уже наготове, готов поразить следующую цель, как только она появится в поле зрения прицела.
Внезапно задние двустворчатые двери фургона распахиваются, и еще один «отморозок» пытается убежать. Позади него в салоне воет от боли в разгрызенной руке «кореш».
Тут же срабатывает пиротехнический имитатор стрельбы.
Ho последний уцелевший преступник незамедлительно получает пулю в ногу из автомата СР-ЗМ «Вихрь» и валится, как подкошенный. Болевой шок начисто «вырубает» его. Еще бы! Попадание 9-миллиметровой пули весом шестнадцать граммов патрона СП-6 — это гарантированная ампутация!
— Цели поражены.
— Подходим.
Зелено-пятнистые фигуры, грузные от надетых на них тяжелых бронежилетов, устремляются вперед. Прозрачные пулестойкие забрала бронешлемов опущены. Македонец заламывает здоровую руку террористу, вторая, изгрызенная собачьими клыками, свисает плетью. Ho этот «отморозок» еще сравнительно легко отделался. Один из его корешей расплескал подгоревшие мозги по всему салону, а второй станет одноногим инвалидом. Ho ведь и тех двоих инкассаторов, которых они увидели, матери и жены уже не дождутся домой…
Психологи и медики оказывают помощь двоим освобожденным заложникам.
Инструктор-кинолог отзывает собаку. Пуля из ИЖ-71, гражданской модификации пистолета Макарова, под ослабленный патрон только скользнула по краю кевларового собачьего бронежилета. Да, в элитной группе антитеррора и служебно-розыскная собака — профессионал высшего класса! И для ее защиты применяется спецоснащение. Собака рычит и скалится на лежащего без чувств террориста.
— Марс, Марсик… Хороший. — «Альфовец» придерживает пса, треплет его по вздыбленному загривку. A сам удерживает лежащего преступника на прицеле пистолета-пулемета ПП-2000.
K месту скоротечного штурма уже спешат спецназовцы из Группы активных действий регионального управления ФСБ.
Ангелы в бронежилетах и черных масках зачехляют оружие и улетают на винтокрылой «стрекозе» Ka-226.
— Чисто отработали! — завистливо отметил один из солдат Внутренних войск, стоявший в оцеплении.
— Конечно, мы же живем в «тоталитарной» России, а не в «демократической» Украине! — ответил другой, провожая юркую «стрекозу» с двумя соосными винтами. — Это там террористов и предателей объявляют национальными героями!
— Ты чего так, Костя?..
— У меня брат старший служил в киевском «Беркуте»… Теперь комиссован по ранению.
— A ты не рассказывал…
— Нечего рассказывать. Да и незачем.
Глава 1. Пауки на Банковой
Двум паукам критически трудно ужиться в одной банке, а тем более в сессионном зале Верховной Рады Украины, название которой обычные киевляне сокращали до аббревиатуры ВРУ — так и проще, и понятней.
Один из пауков был матерым, начинал еще в лихих девяностых, имел большой опыт хищника. Другой — молодым крестовиком, с ярко выраженной свастикой на брюшке. Он щелкал кривыми жвалами и тянул лапу в нацистском приветствии. Рвал на куски тех, кто мешал ему пробиться и присосаться к кормушке. Пауки сначала опутывают своих жертв тенетами человеконенавистнической и откровенно фашистской идеологии. Затем убивают ядом оголтелой русофобии, приправленной чувством собственной национальной неполноценности. Она осталась в генетической памяти бандеровцев со времен служения гитлеровскому Третьему рейху!
И только после этого паук высасывает все соки. B роли жертвы, как всегда, выступал украинский народ, который больше страдал не от имперского гнета, а от предательства своей же политической верхушки. Так было и при панской Польше, и во времена Екатерины Великой, которая попросту купила казацкую старшину возможностью сравняться с русской знатью. Это случилось в 1785 году «Грамотой про вольность дворянства» за высочайшей подписью императрицы.