С этого же дня он начал регулярно посещать занятия в Академии художеств и вскоре стал, по собственному выражению, «одним из любимых учеников и сподвижников великого Карла Брюллова».
Экспонируемые в музее письма, картины и стихи Шевченко позволяют узнать, как формировались его взгляды в петербургский период жизни. Несомненное влияние на Шевченко оказали бурные события того времени — крестьянские выступления против крепостничества, национально-освободительное движение в Польше, а также лучшие творения прогрессивной отечественной мысли.
В этом убеждаешься после знакомства с первым сборником стихов Шевченко «Кобзарь», вышедшим в 1840 году, и напечатанной год спустя поэмой «Гайдамаки».
Над музейными витринами с подлинниками этих произведений, с бесценными автографами (так и кажется, что не высохли чернила из-под пера их автора) вывешены многочисленные картины, принадлежащие кисти Шевченко. Среди них выделяется полотно «Катерина», написанное в 1842 году. Эта картина — яркое подтверждение двойного дарования Шевченко. На ней он изобразил девушку, которой незадолго до этого посвятил одноименную поэму, описав в ней трагическую судьбу юной крестьянки и жестокость окружающего ее мира.
Я останавливаюсь перед картиной. На первый взгляд кажется, что художник передал какой-то праздничный сюжет: навстречу зрителю идет нарядная девушка в пышной белой блузке, цветастой юбке под ярким малиновым фартуком; такого же цвета ленты, трепещущие на ветру и обвивающие аккуратно уложенные волосы с вплетенными в них яркими полевыми цветами. Над Катериной сияет яркое солнце, в лучах которого растворяются краски сельского ландшафта. В сторону горизонта на коне удаляется офицер. На переднем плане, спрятав под тенью соломенной шляпы усатое лицо, под раскидистым дубом сидит крестьянин…
При более пристальном рассмотрении понимаешь, что художник сознательно подчеркивает прелесть и красоту украинского пейзажа. Именно яркие краски и сияние солнечного света позволяют ему с особой выразительностью подчеркнуть весь трагизм положения обманутой крестьянской девушки…
Всю свою недолгую жизнь Шевченко, вышедший из народа, был тесно связан с ним и близко к сердцу принимал его невзгоды. В 1846 году он стал членом Кирилло-Мефодиевского общества, тайной организации, выступавшей против крепостничества. В 1847 году поэта по доносу провокатора арестовали и отправили служить рядовым в Орскую крепость. Писать стихи и заниматься живописью ему запретили.
Но Шевченко нарушил это царское предписание, за что был взят под строгий надзор и сослан в Новопетровский форт. Только и там он не прекращал творческой работы, создав ряд реалистических произведений о жизни казахского народа.
Десять лет спустя, в 1857 году, друзьям Шевченко удалось наконец добиться его освобождения. Вернувшись в Петербург, он сблизился с Н. А. Добролюбовым, Н. А. Некрасовым, Н. Г. Чернышевским. В его поэзии зазвучали еще более резкие и гневные ноты.
После, казалось, бесконечных усилий со стороны друзей летом 1859 года поэту дано было наконец разрешение поехать к себе на родину, на Украину. Он намеревался остаться там навсегда, жениться и обосноваться в простом сельском домике на берегу Днепра. Но мечтам поэта не суждено было сбыться. На Украине царская полиция преследовала его на каждом шагу. За революционную агитацию среди крестьян он был вновь арестован. В кратчайший срок Шевченко пришлось выехать в Петербург, откуда он уже никогда больше не смог вернуться в родные края.
В 1861 году состояние здоровья великого украинского поэта резко ухудшилось. 9 марта друзья поздравили его с 47-летием, а ранним утром следующего дня он скончался.
В одном из последних залов музея, заполненных произведениями Т. Г. Шевченко, я увидал гравюры, экспонировавшиеся им в 1860 году в Академии художеств. За эту выставку ему присудили почетный диплом члена Академии, который хранится под стеклом одной из витрин.
Под конец своего продолжительного пребывания в музее я вхожу в зал, экспонаты которого связаны с кончиной поэта. На мгновение приостанавливаюсь. Кто-то тихо произносит: «Тарас!» Я невольно вздрагиваю.
В помещении царит полумрак. Когда глаза привыкают к нему, я замечаю на небольшом возвышении посмертную маску поэта. Перед ней — дети, несколько групп пионеров, окруживших сотрудницу музея, лет сорока, и с любопытством слушающих ее. Только одна из стоящих с краю девочек лет двенадцати невнимательна. Какой-то курносый парнишка дразнит ее, и она сердито грозит ему кулаком. Мне становится ясно: так вот он, Тарас, чье имя я только что услышал.