За неделю Корниленко со старым своим начмехом починили списанный СУ-24, и сегодня был его второй вылет после долгого перерыва. Полоса была в выбоинах, чтобы взлететь пришлось постараться. Ракет не было, из вооружения лишь скорострельная 20 мм пушка с неполным боекомплектом.
И вот теперь Володька на прицеле. Можно предупредить, чтобы прыгал, но не послушает, всегда был гордый. Да и не будет настоящий летчик прыгать в такой ситуации.
Надо было решаться, на панели замигали предупредительные сигналы о взлетевших по его душу перехватчиках. Виктор откинул предохранитель и нажал на гашетку.
Убийца
Стук в дверь раздался уже в сумерках, когда Ильинишна натаскала дров и заперла на крепкий засов тяжелую, слегка покосившуюся дверь в избу. С минуту она надеялась, что показалось, но нет, стук повторился. Утешало лишь то, что стучали деликатно, люди с оружием обычно не стесняются, бьют по двери сапогами или прикладами.
Ильинична вздохнула, взяла с лавки топор и, шаркая ногами в поношенных валенках по вытертым половицам, потихоньку побрела к двери
– Кого там, на ночь глядя, принесло?
– Мне только спросить – донесся из-за двери женский голос
– Так спрашивай, только громче говори, слышу я плохо
– Откройте, пожалуйста. Я человека ищу. Посмотрите фотографию, покажу и сразу уйду
– Ладно. Только смотри, у меня сосед рядом с ружьем, если что, тотчас прибежит
– Спасибо
На пороге стояла явно городская невысокая женщина средних лет с выбивающимися из-под шапки рыжими волосами, На улице шел снег с дождем, её дорогой, ярко-красный пуховик промок насквозь, очки запотели. Ильинична впустила гостью в сени, заперла дверь, но в комнаты приглашать не спешила. С одежды и мокрых сапог уже начала натекать на тканый коврик прихожей вода.
– Я сына ищу, Игорем зовут, может видели? – женщина заискивающе улыбнулась
– Оккупанта что ли?
– Кого?
– Оккупанта говорю
– Да какой он оккупант. По призыву служил, куда послали, туда и поехал. Военком говорит, сам захотел контракт подписать. Да не верю я этому. Мальчишка совсем, 19 лет всего.
– У отец в 19 лет немецкие поезда под откос пускал, а в 20 уже погиб. Ладно, показывай фотку, только очки достану.
– Вас как зовут? – женщина достала из кармана платок и протирала мокрые очки
– Неважно. Показывай
– Вот. Только тут он в гражданском и волосы длинные.
С фотографии смотрел молодой парнишка с длинными белыми волосами и на удивление густыми черными бровями.
– Нет, не видела – помолчав с полминуты, ответила Ильинична
– Если что вспомните, позвоните, пожалуйста. Фотографию оставлю, я их много распечатала. Вот на обороте телефон мой. Меня Майя Евгеньевна зовут
– Коли вспомню, позвоню
– Спасибо Вам большое! До свиданья
Закрыв дверь на засов, Ильинична присела на крепкий табурет в сенях. Думала, уж хуже не будет, ан нет. Хотелось поплакать, но слезы не шли.
Солдатика она помнила, как не помнить. Он с приятелем постучался в дверь, когда на улице уже стемнело. Ильинична подумала, что пришел сосед Володька, принес обещанный мешок картошки в обмен на пару банок солений, которых у неё было в избытке. Дверь по этому случаю была не закрыта, и когда раздался стук, Ильинична лишь крикнула: «Заходи, открыто».
Выйдя в сени, вместо соседа Володьки она увидела двух мальчишек в военной форме с белыми повязками на рукавах. Для Ильиничны все мужчины младше 30 был мальчишками, но эти двое и правда, были сущими пацанами, из воротников измазанных глиной подмокших бушлатов выглядывали цыплячьи шеи, кадыки на которых казались непропорционально большими. Висящие через плечо автоматы выглядели так же чужеродно, как скрипка в руках дворника.
– Бабушка, у вас еды не найдется? Мы заплатим. Правда, у нас только рубли – спросил стоявший чуть впереди парнишка с короткими белыми волосами, скомканную шапку-ушанку он держал в руках
– Зачем мне ваши рубли, что мне с ними делать
– Тогда часы возьмите, эпл вотч. Вам-то не к чему, но продать можно, они тысяч 30 стоят. Второй день не кушали
– Нет ничего, шагайте восвояси. Оккупанты!
– Бабушка, да какие мы оккупанты, мы и стрелять то толком не умеем. Дайте хоть сала кусочек или хлебушка!
– Не дам ничего. Шагайте откуда пришли, там и ешьте, сколько влезет. Не уйдете, так топор возьму. Ильинична уж лет 10 как перестала бояться смерти и бесстрашно напирала на людей с оружием. Те напора не выдержали, пятились, пятились и наконец, вышли. Ильинична выдохнула, перекрестилась и закрыла дверь на засов.