Оперативник слушал с растерянным видом и не мог скрыть своей досады: А Вы почему не сказали, что забрали у деда деньги? Он был явно недоволен, когда прочитал заявление и вертел его в руках, словно горячий блин со сковородки: Вчера с Вами разговаривал наш молодой работник, у него мало опыта. От этих слов Виктор Петрович с трудом сохранил молчание и внутренне напрягся, почуяв неладное: Как так? Я не сказал ему фамилию вчерашнего опера, а он знает, о ком идёт речь. Да, похоже, они все тут в "теме"! О чём можно вести речь и зачем? - возникшие в голове мысли совсем не радовали, но Виктору Петровичу уже интересно было, чем закончится весь этот цирк под названием "обращение в полицию". Он уже представлял, как запустится в ход весь механизм этого государственного органа, куда он обратился, и как в результате его деятельности в мире прибавится гора бумажных папок с описанием героических усилий по поимке жуликов, где будут соблюдены все формальности, предусмотренные законом. Упорно лезла в голову мысль о том, что эта бумажная гора не родит даже мышь.
Невольно ему вспомнился его пёс. Маленькая дворняжка по кличке Бамсик. Его размеры вынуждали Бамсика быть не только умным, но и хитрым. Надо было видеть реакцию Бамсика, когда при виде большой собаки Виктор Петрович кричал ему: Бамсик! Собака! Вон, смотри, собака! Наверное, Бамсик думал, что хозяин просит у него защиты от огромного пса. Каждый раз от этого крика Бамсик вскакивал на лапы, спина его выгибалась дугой, а шерсть на спине торчала дыбом. Он энергично крутил головой во все стороны и громко лаял, охваченный порывом постоять за хозяина, при этом каждый раз оказывался задом к огромному псу. Напрасно было махать в ту сторону рукой. Бамсик его старательно не замечал. Это надо было видеть, и Виктор Петрович всегда до слёз смеялся в таких случаях. Похоже, сейчас был такой же случай, но смеяться не хотелось.
Оперативник продолжал вертеть в руках бланк заявления: Вы понимаете, что сейчас надо будет вызывать группу криминалистов, ехать к вашему деду, снимать показания, отпечатки пальцев, писать протокол, опрашивать свидетелей? Это не один час работы. Потом Вам надо будет вашего деда несколько раз привозить в райотдел для дачи показаний. Вы понимаете последствия вашего заявления? - спрашивал оперативник, словно давая Виктору Петровичу шанс одуматься и отказаться от всей этой тягомотины. Но Виктор Петрович был зол и непреклонен: Надо, так надо. Поехали к деду хоть сейчас. Дела подождут. Оперативник вздохнул и положил заявление в папку.
От деда Виктор Петрович вернулся домой поздно вечером. Сначала он три часа ждал вместе с дедом приезда следственной группы. К дому деда подъехал микроавтобус с целой командой всяких специалистов. При виде такого количества служителей закона можно было только пожалеть жуликов, не подозревавших о том, какая армия идёт по их следам. Кто-то из прибывших обошёл улицу и обнаружил камеру наблюдения. Через несколько часов Виктора Петровича пригласили в микроавтобус. Полицейский посмотрел на него подозрительно и сказал, что запись видеокамеры показала, как почтальон приходил к деду в день выдачи пенсии. Ещё видно, как приезжал Виктор Петрович. Никого другого на камере они не обнаружили. Как Вы это объясните? Виктору Петровичу стало смешно: Вы хотите сказать, что это я обчистил деда?! Он сидел и громко смеялся в микроавтобусе, набитом полицейскими: Только это и осталось ожидать. В следующий раз, действительно, не захочется никаких заявлений писать. Ну, дела! Ничего я вам объяснять не собираюсь. Это ваша работа, вы для этого сюда приехали, вот и ищите объяснения. Что вы там за камеру откопали? У неё и спрашивайте объяснения, чего она наснимала, а я в шоке от такой работы. Ему было смешно, как от поведения Бамсика. Из автобуса он вернулся в дом к деду и рассказал о том, что полицейские уже почти поймали жулика в его лице.
На кухне кипела работа. Следователь опрашивал деда и быстро писал в папке, лежавшей у него на коленях. По кухне из угла в угол толкался оперативник, принявший заявление. Он ходил и заглядывал во все уголки, даже под клеёнку на холодильнике: Может, ты засунул куда-нибудь деньги и забыл, - обратился он к деду, но тут Виктор Петрович не вытерпел: Какое там "забыл"? Дед плохо видит, но он всё до мелочей помнит, где какой гвоздь у него и сколько лет лежит. Маразма у него нет. Он не заговаривается! В избе было жарко натоплено, и следователь обливался потом, заполняя протокол опроса. Виктор Петрович с оперативником вышли на крыльцо, возле которого возился криминалист, заливая гипсом следы на снегу под окном, чтобы потом всё это приобщить к делу для доказательства добросовестной розыскной работы. Он оказался словоохотливым: Мы сюда из многоэтажки приехали. Там у старика уже не первый месяц всю пенсию выгребают и никаких следов. Каждый месяц нас вызывают.
То, что у Виктора Петровича вызвало чувство омерзения, для этих работников было ежедневным рабочим режимом. Для тех, кто творил такое - это был уклад жизни. Можно было только признавать, что полиции не по силам менять уклад жизни, она может лишь ловить и наказывать тех, кто ведёт такую жизнь. Полиции никак не по силам были те, по чьей воле люди дошли до такой жизни, по чьей воле вся жизнь дошла до такого. Сколько ни вычерпывай воду из гнилой лодки, она будет тонуть, потому что гнилая. Стоя на крыльце, Виктор Петрович вдруг понял, что всё гораздо хуже, чем случай с гнилой лодкой. Служители закона ходили по домам и обирали стариков. Наверное, это ниже той точки падения, до которой доходит государство, в котором детей воруют на органы. Ни о чём таком Виктор Петрович и не подумал бы, не столкнись он с жуликами, не столкнись он с работой государственной машины.
Когда они вышли за калитку, Виктор Петрович сказал оперативнику: Я понимаю, что сидя в кабинете никого не поймать. Я сам постараюсь поймать жуликов. На следующий месяц в день пенсии буду их караулить. Они придут. Улица хорошо просматривается. Посижу, подожду. Ждать недолго осталось. Так хочется этим жуликам чего-нибудь оторвать, чтоб они не могли плодить себе подобных. - А что Вы хотите? Кто будет бегать за такую зарплату? - откликнулся оперативник. Но Виктор Петрович перебил его: Не нравится, так надо идти в бандиты, это честней будет, чем стариков грабить. Оперативник пропустил мимо ушей его слова и протянул визитку с телефоном: Если что, сразу звоните. Он ушёл в автобус. Виктор Петрович вдруг понял, что совершил глупость, непростительную глупость, рассказав о своих планах. Похоже, караулить теперь было бесполезно, как и ругать себя за свой язык, привыкший по простоте своей говорить то, что думает.