– Давай, девочка, иди. Там один ход, никаких разветвлений. По нему ты выйдешь на Главную площадь. С нее сразу свернешь в Тенистый переулок. Оттуда дворами доберешься до Северной заставы. Найди брата и передай ему письмо, дальше он все сделает сам. Ты поняла?
– Да, мам. Но, может, ты все же расскажешь, что происходит?
– Нет времени. Но обещаю, я все тебе объясню, если мы еще раз встретимся.
– Если? Мам, ты снова меня пугаешь!
– Ничего не бойся, девочка моя. Уходи скорее!
С этими словами она обняла дочь, поцеловала ее на прощание, сунула ей в руки фонарь с несгораемой свечой и с силой толкнула в проем. Раздался новый щелчок, и стеллаж встал на место. Ама осталась одна, растерянная и напуганная. Ею овладевала паника. Признаться, девушка совсем не умела бороться со страхом. Изнаночники вообще редко его испытывают, да и то лишь тогда, когда вероятность угрозы превышает семьдесят пять процентов. Но как высчитать вероятность, если не знаешь, откуда исходит угроза?
Ноги стали мерзнуть. Такой холод не ожидаешь встретить летней ночью, вероятно, посудила Ама, ход начинался глубоко под землей. Тягостные размышления ни к чему не привели, отчего пришлось выбрать единственный возможный путь – наверх, к Главной площади.
Мать оказалась права. Тоннель ни разу не разветвлялся на всем пути. Впрочем, к концу он стал так сужаться, что лучше бы он разветвлялся. Вот уже с полчаса Ама шла, согнувшись в три погибели, хотя и не могла похвастаться высоким ростом. А выход из тоннеля оказался таким узким, что девушке пришлось протискиваться боком. Так вот чего все магистры такие худые – подумала она, – Толстяку пришлось бы поворачивать обратно.
Ама вынырнула на улицу как раз между двумя домами на краю площади. Ничего себе, все это время она даже не замечала, что между ними есть расстояние, не говоря уже о подземном ходе! Площадь стояла укутанная в ночную тишину. По близости никого не было видно, но девушка решила не рисковать. Достала из сумки плащ, укуталась в него поглубже и кошачьей поступью отправилась по краю площади, стараясь не выходить из тени и держаться на границе света – там, где контраст такой разительный, что темнота кажется особенно черной.
Давно она не бродила по ночному городу. Ребенком она часто сбегала из дома после комендантского часа и исследовала темные извилистые улочки, но после поступления в Академию стиллеров ее ночные прогулки сошли на нет. А ведь Ама их так любила! Но сейчас память услужливо подсказывала, где тени длиннее, а улицы – безлюднее. И теперь она бесшумно скользила между домами, огибая кольцо вокруг Главной площади. Здесь сходились сектора цветных кварталов. Ама вышла на границе с Фиолетовым кварталом, и теперь стремилась к Зеленому, на другом конце которого ее ждет Северная застава.
Путь к Зеленому кварталу занял больше часа. Ама взглянула на часы и ускорила шаг – надо успеть на заставу до рассвета, пока на улицу не высыпали торговцы и прочие ранние пташки. Чтобы сэкономить время, пришлось использовать самый быстрый путь, а он пролегал по широкому Большезеленому проспекту, который стрелой пронзал весь квартал и упирался прямиком в заставу. К счастью, фонари опять горели через один, а то и через два, так что недостатка в темных участках не было. Несколько раз на пути встречались такие же блуждающие горожане в темных плащах, но раз за разом они свято чтили «ночное правило»: вышел на улицу ночью – делай вид, что никого не видишь, и тебе ответят взаимностью.
До заставы Ама добралась как раз вовремя: небо на востоке уже начало светлеть. Девушка давненько здесь не бывала, но все осталось неизменным. Над ней нависала все та же серая и безвкусная громадина заставы, что и раньше – целых пять этажей! На всем первом в окнах горел свет. Ама на цыпочках подкралась поближе и по очереди начала заглядывать в окна, пока не нашла, что искала – своего брата. На удачу, он был один в маленькой комнате. Девушка постучала по стеклу. Брат повернулся, увидел Аму, подбежал к окну, распахнул створки и помог сестре забраться внутрь.
– Ама, ты чего в такое время?
– Меня мама к тебе отправила. Держи, – девушка протянула записку от матери.
Брат сломал печать, быстро пробежал глазами по тексту. Его лицо приобрело столь решительное и сосредоточенное выражение, что Ама не удержалась от вопроса:
– Седвик, ну чего там?
– Не твоего ума дело. Сиди тут, я скоро вернусь, – и уже на выходе из комнаты спросил, – Ты голодная?
Ама усердно закивала. После долгой дороги есть хотелось нестерпимо. Брат вернулся минут через пять и поманил девушку за собой:
– Пойдем на пост, сейчас моя смена. Там тебя и покормлю.
Ама поплелась за братом по длинному коридору, вошла вслед за ним в неприметную дверь и с удивлением обнаружила, что они очутились в маленьком доме: едва ли у комнаты мог быть потолок «домиком». Седвик ответил на ее немое изумление:
– Пост стоит на выезде из города, и его решили вынести в отдельное помещение, чтобы лучше следить за выезжающими. Смотри сама, – с этими словами брат отдернул массивную штору, которая закрывала почти всю стену.
Оказалось, там и не стена вовсе, а огромное стекло с широкой перегородкой посередине. Спустя мгновение Ама поняла, что это даже не перегородка, а большие Северные ворота. Из сторожки вели две двери: одна – в город, другая – за его пределы. Таким образом, постовой мог видеть и подъезжающих, и выезжающих.
– К полудню здесь будет давка. И придет второй постовой. Так что мы должны вывезти тебя из города до этого времени. А сейчас садись за стол и ешь, давай.
– Как же это, вывезти? – возмутилась Ама, но все равно принялась за еду.
– Так мама написала. Можешь даже не спрашивать, я и сам толком ничего не понял из ее записки. Мое дело – подсадить тебя к какому-нибудь страннику или купцу, который сможет увезти тебя подальше. А твое, – строго посмотрел он на сестру, – Слушаться меня. Усекла?
Кивок Амы он счел за согласие. Пока девушка заканчивала с едой, к воротам со стороны города подкатил огромный синий фургон, запряженный четверткой лошадей. И что это были за лошади! Огромные, чуть ли не вдвое больше обычных, ретивые и с жуткими зелеными светящимися глазами. Слабый рассветный свет розовыми бликами ложился на их черные лоснящиеся бока.
– А вот это уже интересно! – воскликнул Седвик и отправился наружу.
Ама наблюдала, как он вышел из сторожки, как распахнулась перед ним боковая дверь фургона и как возникла под его ногами первая ступенька прозрачной лестницы. Магия! Девушка всей душой тяготела к этому древнему искусству, но, увы, стиллеров ему почти не обучали. По крайней мере, в широком смысле. Стиллеры познавали тайны человеческой души, учились извлекать, а после и удерживать сны, идеи и даже мечты в своем сознании. Но Аме всегда хотелось большего. Быть может, однажды она научится? И теперь вероятность этого велика, как никогда. Если ей пришлось бежать из Академии стиллеров, стало быть, придется искать новую профессию.
Пока девушка размышляла о своих перспективах, дверь фургона вновь распахнулась и выпустила наружу Седвика. Он застыл на пороге, пожал руку высокому юноше с медными волосами и бегом отправился обратно в сторожку. Распахнул дверь и крикнул:
– Ама, хватай сумку, ты уезжаешь!
Девушка немедленно повиновалась. Волшебный фургон был куда интереснее, чем скучный пост на заставе. Брат помог ей взойти по короткой прозрачной лестнице, проводил внутрь фургона и представил ее тому юноше, с которым недавно обменивался рукопожатием.
– Ама, знакомься, это Джарвин. Джарвин, это моя сестра, Ама, про нее я тебе и говорил. Наш уговор в силе?
– В силе, – уверенно ответил он и повернулся к девушке, – Приятно познакомиться, Ама, проходи и располагайся поудобнее, у нас впереди долгий путь.