— Я… Я не знаю.
— Ты идиотка. Тебе нужно закрыться в своём доме и бояться сделать лишний шаг, а ты пошла чёрт знает куда посреди ночи, сама не понимая, зачем. А если бы меня в тот момент не было рядом, знаешь, как бы ты встретила утро? В лучшем случае полуживая, замёрзшая и напуганная до ужаса. И ты думаешь, только утро выдалось бы для тебя таким? Нет. Ты бы ещё долго не могла нормально засыпать, каждый раз вздрагивая от ощущения, что по твоему телу блуждают чьи-то мерзкие руки, ты бы начала опасаться каждого незнакомца, считая его насильником или убийцей, ты бы…
— Хватит! — вскрикнула я, хватаясь за свои волосы и изо всех сил пытаясь успокоиться. — Ты хоть иногда думаешь, что говоришь?!
— А мне это не нужно, уголёк, — он поднялся со своего, как я поняла, стула и начал ходить по комнате так, что я слышала его дыхание и каждый шаг. — Зачем ты пришла?
— Я уже сказала, что не знаю.
— Но ведь это не так.
— Прекрати издеваться надо мной, прошу.
— Это доставляет мне невероятное удовольствие, — он усмехнулся.
— Но тем не менее. Я не вещь и тем более не игрушка, которая может удовлетворить твои желания, — я поднялась на ноги и начала оглядываться по сторонам, пытаясь увидеть в темноте его силуэт. В помещении не было ни одного окна, а единственная дверь, которая могла бы служить источником света, была закрыта. Как бы я не пыталась поймать его взглядом, у меня не получалось. Я чувствовала себя совершенно беззащитной и беспомощной. Но это чувство только усилилось, когда на мою талию опустились его сильные руки, которые крепко сжимали моё тело, а над ухом раздался шёпот, что оставил на мне бесчисленное количество мурашек.
— Ты ничего не сможешь сделать, если я захочу удовлетворить свои желания, как бы ты не пыталась вырываться или вовсе достучаться до моей человечности. Даже сейчас, когда я уже делаю всё, что хочу, ты просто стоишь и надеешься, что сегодня вернёшься домой., но что ты будешь делать, если я скажу, что этого не случится?
— Что это значит?
— То, что ты не вернёшься домой. Больше не сможешь сбежать, потому что я буду видеть каждый твой шаг, слышать каждый твой вдох и выдох.
— Но…
Его рука легла на мою шею, слегка надавливая. Это всё казалось мне какой-то шуткой, пока я не поняла, что он говорит это всё совершенно серьёзно. Вторая рука блуждала по моему телу, порой сжимая так сильно, что я шипела от боли. Кажется, именно этого он и хочет. Причинить мне боль.
— Зачем ты это делаешь? Прекрати, пожалуйста.
— Ох, уголёк, — фыркнул он, — тебе очень не повезло встретиться со мной. Я буду сниться тебе в самых страшных кошмарах, если ты вообще сможешь спать.
— Прошу, не надо…
Я услышала, как тяжело он вздохнул, а потом я с грохотом упала на пол, понимая, что всё это время буквально болталась, как лишённая сил и жизни кукла, на его руках. Я уже представила, как он разрывает мою одежду, а затем и мою плоть, наслаждаясь отчаянными криками и воплями, наслаждаясь моими жалкими попытками цепляться за жизнь. Я делала это с тех пор, как встретила его в том тёмном переулке, постоянно цеплялась за любую возможность оказаться в безопасности. И то, что я зачем-то пошла искать его, не давало мне покоя, потому что это совершенно не было похоже на то, что я хочу жить. Я будто добровольна шла к гильотине.
— Ты знаешь, что я слышу твои мысли? — с усмешкой спросил он. Я до сих пор не видела его, но знала, что он где-то совсем рядом.
— Что?
— Каждая твоя мысль эхом отзывается в моей голове. И, знаешь, уголёк, ты, оказывается, очень поэтична.
— Что это значит?! — нервно спросила я.
— Я не собираюсь убивать тебя. Вернее, уже нет. Иначе как я сделаю твою жизнь ужасной, если ты будешь мертва?
— Разве это не одно и то же? Ты убьёшь меня, причинишь боль…
— О, нет. Если я убью тебя, то мучения слишком быстро закончатся. Согласись, гораздо больше мучений получится, если я буду рядом на протяжении каждой твоей ночи, буду шептать где-то в тени, и ты никогда не сможешь увидеть меня. Будешь срываться на крики, нервные срывы, потому что никогда от меня не избавишься.
— Зачем тебе это? — я обхватила себя руками, надеясь, что так буду чувствовать себя в чуть большей безопасности. Глупое самовнушение.
— Я уже говорил. Это доставляет мне невероятное удовольствие.