Его коричневые соски были проколоты и украшены крохотным серебряным обручем, и у него была татуировка на левой грудной клетке со словом устойчивость курсивом шрифта, который был украшен перьями черного цвета, а затем крошечный медвежонок на правой тазовой кости.
Я никогда не видела других мальчиков, никогда не смотрела на них так, как смотрела на Джерарда. Он был настойчиво и постоянно внутри меня, и я не смогла бы избавиться от него, даже если бы попыталась. Не то чтобы я много пыталась в эти дни. Ему было комфортно, волнующе и свежо - все это в одном идеальном творении.
- Я люблю тебя, Джерард.
- Я тоже тебя люблю. - Его губы были так близко к моим, что, если бы я наклонилась всего на дюйм, мы бы поцеловались. Я хотела этого. Отчаянно. Но я сдержалась. Зная, что мое сердце не выдержит этого поцелуя. Потому что поцелуй мог быть восхитительным, но он никогда не сопровождался обязательством, в котором я нуждалась от него. Отношения, в которых я нуждалась в безопасности. По какой-то причине Джерард открыто предложил мне свое сердце, но скрывал остальное за непроницаемой стеной тайны.
- Ты выглядишь грустной. - Его голос звучал для моих ушей как старая музыкальная шкатулка. Такой знакомый, гостеприимный и успокаивающий. Он укрывал меня, как уютное одеяло. В конце концов, он был в моей жизни достаточно долго. Я переросла всех своих других утешителей. Но не Джерарда. С возрастом росло и мое желание его общества. Для него - точка.
- Мне не грустно.
- Нет?
- Нет. - Не в силах подавить дрожь во всем теле, которая пробежала по моему телу, когда он повернулся на бок и обнял меня своей большой рукой, я резко втянула воздух и прошептала: - Я расстроена.
Поджаренное и выходящее из-под контроля
КЛЭР
- Доброе утро, - сказал Джонни, когда на следующее утро я расстегнула молнию на своей палатке и меня встретил восхитительный запах жареного мяса. - Ты выглядишь свежей.
Он был прав. Я не только чувствовала себя свежей, но и выглядела соответственно. Мои волосы по какой-то чудесной причине решили выполнить мои пожелания этим утром без намека на завитки – необычное явление для девушки с моей текстурой. - Это потому, что я сделана из стали, - объяснила я, присоединяясь к нему у импровизированного очага, где он готовил. - Серьезно, у меня никогда не бывает похмелья.
- Потому что ты никогда не пьешь.
- Я пью.
Он понимающе изогнул бровь.
- Ладно, - согласилась я с печальной улыбкой, садясь. - Я пила три раза до этого, и у меня ни разу не болела голова.
- Что ж, возможно, ты захочешь поделиться своим секретом со своей лучшей подругой. - Юмор наполнил его тон, когда он указал на свою палатку. - Потому что она умирает маленькой смертью там.
Я вздрогнула от сочувствия. - Бедная Шэн.
- С ней все будет в порядке. - Тихо посмеиваясь, он вилкой переворачивал мясо на одноразовом гриле. - Нет ничего такого, чего не вылечили бы несколько сосисок.
- Ого. Ты забиваешь голы и готовишь завтрак. - Я улыбнулась. - Ты такой заботливый.
- Я чувствую запах сосисок? - Выбравшись из своей палатки, Джерард принюхался к воздуху, как взбесившийся доберман. - Спасатель, Кэп, - объявил он, подбегая к нам в одних трусах. - Гребаный спаситель.
В тот момент, когда мой взгляд упал на него, у меня внутри разлился жар.
Джонни, возможно, был выше ростом и накачан до предела, а Хью и Патрик, возможно, напоминали Джоша Хартнетта и Райана Филиппа с точеными, как стиральная доска, прессами, но, клянусь, я никогда не видела ничего подобного Джерарду Гибсону.
Он был крепким и широкоплечим, с великолепной загорелой кожей и самой потрясающей жемчужно-белой улыбкой. Его глаза были похожи на бассейны из серого мрамора, в которые можно было упасть, и он был таким откровенным, уютным.
Когда мы были маленькими, наши мамы называли его маленьким херувимом, потому что он был восхитительно пухлым, со светлыми волосами и большими добрыми серыми глазами.
И, конечно, сейчас он был большим и сильным, с мускулами во всех нужных местах, но в его телосложении все еще была легкая мягкость, которая делала его чуть более человечным.
В отличие от остальных мальчиков в нашей группе, Джерард не боялся нарушать диету или пропускать спортзал, если чувствовал желание. Он делал то, что хотел, когда хотел, и не испытывал по этому поводу никаких угрызений совести.