– Номера у нас или сдаются совсем, или не сдаются вообще, – проинформировал портье. – Мне почему-то кажется, что у вас нет намерения поселиться в нашей гостинице. Говорите, что вам тут надо, или убирайтесь куда-нибудь в другое место!
– Ну, если честно, я хочу задать вам несколько вопросов, и надеюсь на правдивые и откровенные ответы.
– Мистер, я портье, а не справочная служба для босяков. Если вы из полиции, так я уже сообщил вашим коллегам всё, что знал. Идите и читайте полицейские протоколы. А если вы не из полиции, то просто идите. Мне нужно говорить, куда именно вам идти в этом случае?
– Я не из полиции, – признался Холмсон. – И за нужные мне сведения я готов заплатить. Эта женщина, которую тут грохнули неделю назад… За свои деньги я хочу узнать всё, что о ней знаете вы.
– Вот так бы и сразу, – лицо портье расплылось в довольной улыбке, было совершенно очевидно, что за соответствующую плату он готов продать родную мать, а если понадобится, то и чужую, выдав её при необходимости за свою. – Прибыла эта дамочка одна, рано утром, в тот же день, когда её убили. Получается, она как бы на свидание со смертью спешила. Записалась она у нас как миссис Смит, ну да у нас почти все постояльцы Смиты, а остальные почти все Брауны. Заплатила она вперёд и наличными. В тот день была как раз моя смена, и я отлично её помню. Ещё я помню, что на неё жаловалась женщина из соседнего номера, говорила, эта миссис Смит орёт постоянно, и она отдохнуть не может. Ну а я чем ей могу помочь? У нас же третьеразрядная гостиница, а не «Хилтон», даже вышибалы в штате нет.
– Она же одна приехала? На кого она тогда орала? Сама на себя?
– Этого я знать не могу. Я не ясновидец.
– Та женщина, что на неё жаловалась, она ещё здесь?
– Да вы что, мистер? Размечтались! Неделя уже с того жуткого дня прошла, а в этом клоповнике никто долго не задерживается. День тут проводят, самое большее, два, и то крайне редко.
– Кто она такая и где живёт постоянно?
– Сейчас посмотрим в журнале. У нас вся документация в порядке, ведётся добросовестно! Так, вот эта женщина. Записалась как миссис Смит из Лондона.
– Просто замечательно, – изобразил радость Холмсон. – Ну, с этой всё ясно. А кто жил с другой стороны от номера, который снимала убитая?
– Да вот же написано. Некий мистер Парсонс. Надо же, он и не Смит, и не Браун, и даже его адрес похож на настоящий. И такие люди у нас тоже останавливаются. Очень редко, правда.
Адрес действительно оказался настоящим. Дом выглядел солидно, на почтовом ящике была написана фамилия Парсонс. Холмсон позвонил в дверь, и ему почти сразу открыл импозантный мужчина. Было очевидно, что это не слуга, а хозяин дома.
– Здравствуйте, мистер Парсонс, – поздоровался сыщик. – Меня зовут Холмсон, я частный детектив.
– Приветствую вас, мистер Холмсон. Неудивительно, что с такой фамилией вы избрали именно эту профессию, – улыбнулся Парсонс.
– Это не настоящая фамилия. Агентство так называется, вот и меня так называют. Я давно уже перестал спорить и теперь сам так представляюсь. Но я не хочу тратить впустую ваше время. У меня вот какое дело. Вы, конечно, запомнили тот день, когда вы остановились в гостинице, и там была стрельба.
– Конечно, запомнил. И очень надолго запомнил. Как же такое забыть? Я был на войне, конечно, но война – совсем другое дело. А там, в гостинице, была настоящая бойня. Семерых полисменов уложили, если мне память не изменяет, и ещё ту женщину из соседнего номера. Ну и ещё одного мужчину, но он как бы и не в счёт. Он же преступник, ему вроде как поделом.
– А скажите, мистер Парсонс, слышимость в гостинице была хорошая? Вы слышали, что происходит в соседнем номере?
– Не хорошая, мистер Холмсон, а отличная. Больше никогда в жизни в той гостинице не остановлюсь. Эта женщина, которую потом убили, так кричала на свою дочь, что у меня даже голова разболелась.
– Разве она была с дочерью? Вы уверены?
Холмсон был доволен. Значит, в номере ещё кто-то был! Прав, значит, тот Браун или не Браун из разведки!
– Конечно, я не могу быть уверенным, что это её дочь. Откуда бы мне это знать? Но я собственными ушами слышал, как девочка называла её мамой.
– А мама её как называла?
– По-разному. У этой женщины был очень богатый словарный запас. Называла она несчастную девочку мразь, тварь, дрянь… Всего не упомнить. И ещё лупила её постоянно. А девочка почти всё время плакала и просила «мама, не надо».
– Чудесная семья, – восхитился Холмсон.
– И не говорите. Просто идеальная, – согласился Парсонс.
– А что вы слышали во время той стрельбы?