У нее почти перехватило дыхание, когда теплый влажный язык омывал наружную сторону киски. Богиня, он делал это, он дегустировал ее, точно так же, как она пробовала его.
— Тристан, — прошептала она, задаваясь вопросом, может ли он как-то понять ее. — Тристан, пожалуйста…
Язык вернулся, развел половые губы на этот раз в течение долгой затяжной дегустации, которая оставила ее задыхающейся. Едва зная, что делает, Гизелла откинула таз назад, открыв себя еще дальше, давая зверю больший доступ к ее разбухшим половым органам. Зверь, которым стал Тристан, издал глубокий животный звук одобрения и сильнее прижался к ее влагалищу. Он омывал пульсирующий бутон ее клитора и сосал его с удивительной нежностью, пока Гизелла не подумала, что закричит. Она была на руках и коленях, ее бедра выгнулись навстречу грубому языку, а голова откинулась назад, когда она задыхалась от удовольствия, которое он ей давал. Ее полные груди свисали, освободившись от белой шелковой блузки, и она никогда не чувствовала себя такой обнаженной и беспомощной в своей жизни. И все же она никогда не чувствовала себя такой живой. Но зверь еще не закончил с ней.
Еще крепче сжав ее бедра в своих массивных руках, он прижал ее вперед, и вдруг Гизелла почувствовала, как скользкая толщина его языка начала проникать в нее. Он был длинным горячим и требовательным.
Богиня, у нее было время подумать. Он должен быть таким же толстым и таким же длинным, как член любого другого мужчины. Если он не остановится, он собирается… Мысль была прервана, когда зверь нарушил ее девственный барьер и надавил сильно и глубоко до самого конца ее лона.
Гизелла вскрикнула один раз от короткой острой боли, а затем опустила голову, задыхаясь, когда толстый язык входил и выходил из ее только что открытого влагалища. Она никогда не ожидала, что ее девственность будет взята таким образом, но это было не так плохо, как она опасалась. Боль уже исчезла, сменилась умопомрачительным удовольствием от того, что ее трахали языком, так как зверь продолжал поглощать ее киску с безумной интенсивностью.
— Тристан, — выдохнула она, когда он упивался ее влагалищем. — Тристан, ох Богиня, это так… так хорошо.
Как будто он действительно понял ее, зверь отступил назад достаточно долго, чтобы полностью сорвать ее трусики, а затем удвоил свои усилия на ее беззащитной киске. Когда он сосал и ласкал клитор, Гизелла почувствовала, как удовольствие формируется внутри, поднимается, как огромная волна и катится по ней теплым приливом чувств, который оставил ее слабой и запыхавшейся. Как часто она касалась себя под покровом ночи в своей одинокой кровати, но никогда не чувствовала ничего подобного.
«Кончаю, я кончаю так сильно»… она громко стонала от интенсивности удовольствия, а затем на мгновение все потемнело, когда она рухнула не в состоянии вынести большее.
Когда она очнулась мгновением позже, поняла, что рухнула на кровать и что зверь держал ее в защитном жесте рядом со своим боком. Запах кожи и специй, которые она впервые ощутила, когда коснулась Тристана был сильным в ее носу, и золотые глаза, которые смотрели в ее, казалось, имели какую-то искру интеллекта, какой-то проблеск человечности, которого раньше не было. Может такое быть? Неужели она действительно достучалась до него? Гизелла почти боялась надеяться.
— Тристан, — тихо прошептала она, поднимаясь, чтобы погладить грубую щеку и провести рукой по мохнатым черным волосам. — Тристан, я знаю, что ты где-то там.
Зверь мягко фыркнул, но не отстранился от ее прикосновения. Вместо этого он наклонил голову и набросился на тугие бутоны ее сосков, заставляя Гизеллу задыхаться от удовольствия. Она обнаружила, что ее глаза были обращены к области между его ногами, где длинная толстая дубина все еще пульсировала от необходимости. Он был таким большим, еще более огромным, чем когда Тристан был в здравом уме. Как она могла принять всего его в свою тесную киску? И все же, у Гизеллы было ощущение, что это был единственный способ вернуть его обратно, единственный способ вернуть его полную человечность и разрушить проклятие. Она должна подчиниться, как он сказал ей. Придется раздвинуть ноги и принять этого толстого захватчика в ее влагалище, позволить ему раскачиваться внутри нее, пока он не наполнит ее спермой. Но, Богиня, может ли она действительно это сделать?
Да, она могла, Гизелла решила с приливом целеустремленности. Уже, несмотря на изогнутые черные рога и золотые глаза, в звере было больше Тристана, чем раньше. Он назвал ее самой смелой женщиной, которую он когда-либо знал, и она не хотела разочаровывать его. И, кроме того, было что-то одновременно пугающее и захватывающее в принятии чего-то такого большого и толстого в ее тугое влагалище. Она полностью наслаждалась ощущениями от его языка, когда он находился в ней, и она могла только представить, насколько глубже и сильнее он сможет войти в нее своим членом.