Но Володя не любил откладывать исполнение своих замыслов надолго. Через день у него дома состоялось совещание с Мишей Донченко и Аркашей Кругликовым. Донченко согласился сразу, услышав план Володи, но тихонький Кругликов стал говорить, что ему потом влетит дома. Кроме того, ни у него, ни у Донченко не было денег на поездку.
— Эх, люди вы! — рассердился Володя. — Люди для науки ничего не жалели, а вы… «дома влетит, денег нет»! Скопидомы!.. Ладно, я вас везу.
— Как так — везёшь?
— Очень просто. На свой счёт.
Володя подошёл к своему столу и снял с него гипсовую копилку, отлитую в форме зайчика. Копилку эту подарила Володе Алевтина Марковна при его поступлении в школу, когда она ему пожелала «громких успехов, тихого поведения, сундук денег, золотой берег, сто рублей на мелкие расходы». Тогда же она взяла с Володи слово, что он будет терпеливо копить деньги, бережно хранить копилку и не отобьёт донышко раньше чем через три года.
Володя поднёс копилку к уху и потряс ею. В зайчике зазвенело, забренчало, затукало.
— Слышали?
И мальчики долго трясли копилку, по очереди припадая к ней ухом, чтобы убедиться, как велик капитал, бренчавший в зайчике.
— Я даже и сам не знаю, сколько у меня там. Я хотел на часы накопить к тому году. Ну, раз решил — не жалко.
— Володя, может, не стóит? — попытался остановить его Аркаша Кругликов. Самовольная экскурсия в Феодосию не слишком его радовала. Дóма Аркашу держали строго. Но авторитет Володи был для него тоже непререкаем.
Более спокойный и расчётливый Донченко с недоверием прислушивался к бренчанию копилки. Он знал, что Володя всегда готов по первой же просьбе дать «насовсем» карандаш, краски, одолжить буравчик, снабдить товарища гвоздями, шпагатом. И всё-таки ему казалось невероятным, чтобы человек просто так, ради чистой науки, отдал всё своё состояние, накопленное, должно быть, путём лишений и отказа себе во всём, даже в мороженом…
— И не жалко тебе? — спросил он.
— А чего жалеть?
Володя поднял зайчика, перевернул его вниз ушами, схватил молоток со стола и ударил по задку. Плоское гипсовое дно копилки сразу зазияло чёрным отверстием. Володя перевернул зайца, и на стол посыпались медяки и серебро — всё бренчащее, сверкающее содержимое копилки.
— Вот другой разговор! — обрадовался Володя. — А то я пробовал через щёлочку добывать — уж и проволокой доставал и вытряхал… Ну, иногда выскочит гривенник — и всё. А тут, по крайней мере, разом.
Все трое склонились над Володиным богатством. Принялись пересчитывать. Оказалось, что Володя накопил, начиная с первого класса, шестьдесят один рубль тридцать пять копеек.
— Живём! — торжествовал Володя. — За такие деньги в Москву съездить можно, не только в Феодосию. Верно?
Решено было, что в ближайшее воскресенье Володя не поедет в Старый Карантин, отпросится из дому к ребятам, а те скажут, что идут к нему, и все вместе отправятся на вокзал, а оттуда поездом в Феодосию, чтобы посмотреть, как выглядит Митридат с той стороны.
Сделали так, как задумали. В воскресенье Володя отправился пораньше на вокзал и купил на свои собственные деньги три билета до Феодосии. Потом он стал ждать Донченко и Кругликова на условленном месте. Ребят долго не было, и Володя уже стал беспокоиться — не помешало ли им что-нибудь. Он вышел к подъезду, чтобы посмотреть, не идут ли товарищи, и наткнулся прямо на Алевтину Марковну.
— Вовочка! Ты зачем тут? — удивилась соседка.
— Да тут по одному делу…
— Ах, скажите, какие уже секреты! Я вижу, ты всё ходишь, на часы поглядываешь. Кому это ты свидание назначил?
А Донченко и Кругликов уже стояли в стороне и делали знаки, торопя Володю, подзывая его к себе. С перрона донёсся пресный, словно слежавшийся между двумя жестянками голос репродуктора: «Поезд на Феодосию отправляется со второго пути через три минуты…»
— Ну, счастливо вам, Алевтина Марковна! — выдавил из себя Володя. — Я пошёл, а то ждут меня…
Алевтина Марковна, несмотря на свою толщину, с необыкновенной быстротой стала оглядываться по сторонам:
— Где? Кто? Кого ждёшь, кто ждёт?..