Порыв ветра чуть не повалил Володю на землю. Дождь лил как из ведра. С вершины Митридата хлынули мутные, уже начинавшие греметь потоки.
— Идти никак не можешь? — спросил Володя, повернувшись спиной к ветру.
— Погоди, у меня пройдёт немножко, тогда я пойду… А ты не жди, ты беги.
— Куда я побегу? Давай уж вместе.
— Да не могу же я!
— Я и говорю, что не можешь. Значит, давай вместе. Забирайся ко мне на закорки.
— Да брось ты!.. Я ж тяжёлый…
— Сам брось! Давай, говорю! Мне даже лучше будет — ты меня от дождя прикроешь.
— А модель как же?
— А ну, шут с ней, с моделью! Давай!..
Володя спустился на шаг ниже, подставил спину, припав на колени. Женя обхватил его за шею. Он был крупнее и сильнее Володи, но Володя поднатужился, схватился руками за мокрую траву, но она выдиралась из земли. Ему всё же удалось встать. Женя, здоровой ногой отталкиваясь от склона горы и поджав другую, повис у Володи за плечами.
— Ну, держись теперь… Только горло не дави, а то мне дышать нельзя.
Их нагоняли потоки, нёсшиеся по склону. Вода несла камни, надо было увёртываться от них. Володя наугад пробирался сквозь дождь. Вдруг что-то белое промчалось в потоке мимо него. На мгновение Володя увидел красную звезду и понял, что то была его погибшая модель… Струёй её прижало к камню, потом повернуло, и она исчезла.
Поминутно оступаясь, выбиваясь из последних сил, Володя тащил на себе Бычкова. Когда он очень уставал и чувствовал, что сейчас сам свалится, то сплёвывал воду и говорил:
— Слушай, Бычков, ты постой на одной ноге, отпусти меня немного.
И Женя становился на одну ногу. Тогда Володя, откинувшись, с минуту отдыхал, опираясь на него, а потом, сказав: «Ну, давай, Бычков, грузись!» — тащил товарища дальше.
Так он дотащил Бычкова до первого строения на окраине. Там, под навесом, они переждали ненастье, а потом Володя сбегал домой к Жене и сообщил его родителям о случившейся беде.
С этого дня они подружились. Как известно, самая крепкая дружба всегда начинается со столкновений, с хорошей ссоры или небольшой драки…
Женя уже в скором времени сдал нормы первого разряда по моделям и стал инструктором «юасов». Володя теперь терпеливо, ступень за ступенью, поднимался по той лесенке, через которую он хотел перескочить одним махом. У него уже неплохо получались схематические модели. Кроме того, он стал художником стенной газеты «ЮАС». В первом же номере он сам мужественно нарисовал карикатуру под названием «Воздушный бой». В ней он изобразил очень смешно своё столкновение с Женей, не пожалев чёрной краски для собственной физиономии.
Инструктор Николай Семёнович был теперь доволен им. Володя быстро схватывал все технические приёмы, и с языка его не сходили новые словечки: «бобышка», «лонжерон», «нервюры»… Он построил уже вполне хорошую схематическую модель с резиновым двигателем. Она прошла испытания во дворе Дома пионеров. Решено было в следующий раз попробовать её на Митридате, где все модели проходили, так сказать, выпускной экзамен на аттестат воздушной зрелости. Проба была назначена на субботу.
Но в пятницу Евдокия Тимофеевна была на родительском собрании в школе, и с нею долго говорила Юлия Львовна. Говорила она о том, что Володя в последнее время стал учиться хуже; и хотя мальчик он очень способный, но, видно, чересчур сейчас увлекается чем-то, и надо бы за ним следить построже. Словом, Евдокия Тимофеевна, вернувшись домой, не снимая даже шали, прошла прямо к столу, где что-то строгал Володя. Она молча выдернула у него из пальцев ножик, положила его на стол и сказала:
— Хватит! Построгал, побегал — и будет. С завтрашнего дня никуда больше не пойдёшь. Срам было слушать, что мне Юлия Львовна про тебя сказала! Занятия запускаешь. Отставать начал. И говорит, что ты её не слушаешься, мало уважаешь. А она ведь знаешь какая до тебя внимательная! Как родная мать всё равно, старается для вас. Словом, с завтрашнего дня никуда не пойдёшь. Всё! Будет!..
На другой день во время урока русского языка Володя читал под партой книгу о Чкалове. Кругликов разбирал у доски сложносочинённое безличное предложение.
— Дубинин! — вызвала Юлия Львовна. — Как, по-твоему, правильно Кругликов говорит?
Володя вскочил, непонимающе посмотрел на Кругликова, прочёл то, что было написано на доске:
— По-моему, правильно.
— Почему же, по-твоему, правильно?
Володя мог бы ответить, что Кругликов — хороший ученик и раз он отвечает, то, скорее всего, правильно. Но он переступил ногами под партой, поглядел в окно и сказал:
— Потому что я не слышал, чтó он ответил.