Однако будущее Брюса не стало историей грандиозного успеха, как я себе тогда представлял. Три года спустя, всего за две недели до отбора в олимпийскую команду США 1988 года, Брюс на скорости 150 километров в час наедет на группу подростков. Двое погибших, четверо искалеченных. Поскольку Брюс сел за руль пьяным, его приговорят к семнадцати годам тюрьмы; он отсидит пять.
Конечно, я не мог предвидеть столь печального развития событий, как и того, какие всходы дадут семена, посеянные тем вечером, в моем случае. Нет, тогда мое восприятие ограничивалось все более расплывающейся картинкой перед глазами и все более нарастающей эйфорией. Я был счастлив до умопомрачения – и не только потому, что внезапно превратился в рубаху-парня и обнаружил, что могу любезничать с девушками, а потому, что нашел волшебный эликсир ото всех обуревавших меня страданий. В голове вертелась одна и та же мысль: «Когда я смогу испытать это опять?»
По возвращении в Бетесду я думал лишь о том, когда поеду на новое собеседование. И в течение следующих месяцев я бражничал по всему Восточному побережью. В Принстоне я был гостем студенческого клуба, где потягивал водку с тоником в обществе университетской элиты. В Провиденсе я наслаждался лучшими домашними вечеринками, которыми мог похвалиться Университет Брауна, – ел моллюсков и устриц, запивая их бесчисленными стаканами пива. Я посещал занятия, чтобы оценить уровень преподавания, изучал планы тренировок и соревнований… В общем, отлично проводил время.
Потом пришла пора ехать в Гарвард – по очевидным причинам, лидер в моем рейтинге. Университет мечты! Отправившись на выходные в Кембридж, я сыграл в тачбол за пловцов Гарварда. Несколько глотков пива, казалось, сотворили чудеса с моей координацией. Потом мы пошли на матч американского футбола между Гарвардом и Йелем, где я попробовал свой первый в жизни бурбон из элегантной серебряной фляжки, украшенной монограммой. В перерыве я ушел с гарвардского стадиона и вместе с пловцами Дэйвом Берковом и Джеффом Пельтье направился в находившийся неподалеку лучший бассейн Гарварда – Blodgett Pool. В бассейне не было никого, кроме нас троих да упаковки в дюжину банок пива. Мы переоделись в плавки, забрались на десятиметровый трамплин и принялись накачиваться пивом, а потом сбросили свои одурманенные тела в импровизированном состязании «кто громче плюхнется животом о воду». Вскоре к нам присоединилась оставшаяся часть команды пловцов и еще несколько примкнувших. Они прикатили к бассейну магазинную тележку с непочатым бочонком пива, чтобы сыграть в «пивное поло». Бассейн был целиком в нашем распоряжении, и следующие пару часов мы играли в «кто кого перепьет», но в воде; веселье било через край.
Наутро я не смог окончательно оклематься, но пошел в душ, оделся и отправился в ресторан на встречу с тренером Джо Берналом. Я принял все меры, чтобы выйти за трезвого, но, похоже, держался не слишком уверенно: «скомкал» заготовленную речь, повторял заданные мне вопросы, то говорил без умолку, то боролся с накатившей дремотой. Мои воспоминания о том обеде весьма расплывчаты, если не сказать больше, но помню свою уверенность, что потерял уважение Бернала. Как и шансы поступить в Гарвард. Тренер с полным основанием мог решить, что я – полный кретин.
Я ругал себя на чем свет стоит. Столько трудов, и все коту под хвост. Как я только мог? Это не мог быть я. И все же это был я. Добро пожаловать в мир алкоголизма.
Перед отъездом из Гарварда я пошел к тренеру Берналу и с самым сокрушенным видом, каковой только мог изобразить, заявил:
– Прежде всего я хочу извиниться за вчерашний вечер. Это было недопустимо.
– Извиниться за что? – спросил тот, одарив меня непонимающим взглядом.
«Неужели пронесло? Или ему просто наплевать на меня?» Я решил не будить спящую собаку и сменить тему.
– Я просто хочу, чтобы вы знали, как сильно я хочу попасть в Гарвард. Если меня примут, я обязательно выберу вас. Обязательно.
– Отлично, Рич. Именно это я хотел услышать. Теперь все зависит от приемной комиссии, но я бы хотел видеть тебя среди студентов. Я дам знать.