— Ненавижу тебя, Чон Чонгук, а тронешь Хосока буду по-настоящему ненавидеть! — кричит Юнги и, громко хлопнув дверью, вылетает в приемную. Находящиеся в приемной будущие посетители и работники скромно опускают головы, уже привыкшие к разборкам своего босса и его секретаря. Юнги с высоко поднятой головой скрывается на кухне.
***
Хосок последние месяцы живет как в сказке. Омега долго не мог привыкнуть к тому, что теперь, просыпаясь с утра, ему не надо срываться сперва к папе, а потом на первую работу, что после двух недель каждого месяца не надо переходить на строгую экономию, что на вещи на витрине можно не просто смотреть, а еще их покупать и надевать, а главное, что тортики теперь можно покупать целиком, а не по кускам. Техен тихо-тихо довел до того, что Хоуп перестал даже работать в кофейне, вместо этого альфа устроил омегу в университет, и теперь первую половину дня Хоуп проводит за учебой. Папа, который уже полтора месяца как в санатории у моря, возвращаться пока отказался, он там подружился с парой омег и свое лечение продлил еще на два месяца. Хоупу было неудобно, ведь платит за всё альфа, но Ким, стоит завести разговор о деньгах, бесится и Хосоку о них думать и говорить запрещает. Хоуп уже окончательно обосновался в квартире альфы, у него свой шофёр, и как и грозился еще тогда, в начале их отношений, Ким — своя охрана. После универа Хосок или гуляет или занимается своими делами. В будние дни он часто готовит сам и кормит Техена домашней едой, по выходным они идут ужинать в лучшие рестораны города или, включив кино, заказывают доставку. Техен осыпает омегу подарками, заботится, запрещает о чём-либо переживать и всё время рядом. Единственное, что омрачает настроение Хоупа — это невозможность делиться с лучшим другом. Хосок узнал, что у главы второго Дома родился наследник, ему это рассказал Техен. Хоуп очень хочет побыть рядом с Юнги, хочет увидеть малыша в реале и, вообще, наболтаться за столько месяцев, которые они не видятся, но ни Чонгук, ни Техен омегам встречаться не разрешают. Даже на телефонах установлена прослушка, и Хоуп и Юнги об этом знают и поэтому очень редко созваниваются.
Техен последние дни напряжён, подолгу пропадает в офисе и ездит на какие-то встречи за городом. Хоуп понимает, что альфа к чему-то готовится, но сам Ким работу с Хосоком не обсуждает, а омега и не давит.
***
Роды у Джина были тяжелыми, ребёнок сам на свет появляться не захотел, и пришлось делать операцию. Прошло всего десять дней, и Джин только начал приходить в себя. Омега даже с сыном много времени проводить не может, врач прописал ему отдых и покой, а из-за последствий операции Джин собственного ребенка может держать в руках только в положении сидя. У них с Намджуном родился чудесный сын-омега. У малыша овальное лицо, каштановые волосики и очаровательная улыбка. Намджун его так и зовет «улыбакой», потому что стоит подойти к его кроватке, как омега начинает беззубо улыбаться, обнажая дёсны. Намджун от сына в восторге, постоянно носится вокруг и умудряется даже рассказывать ему о своих делах и встречах. Джин только усмехается и ворчит на чрезмерную любовь к сыну. Родители омегу так ни разу и не навестили, сам Джин планирует сразу, как только окончательно поправится после операции, поехать домой и поговорить с ними. Несмотря ни на что, Джин скучает по ним, а еще он безумно скучает по работе. Омега не собирается проводить всю жизнь, ухаживая за малышом и Намджуном. Но пока на эту тему он говорить с альфой не хочет. Пока еще рано.
***
— И как мне это понимать? — Чонгук стаскивает с себя пиджак и, скрестив руки на груди, смотрит на сидящего на кровати омегу. — Стоит мне зайти в свою спальню, и ты там уже лежишь с другим альфой! Совсем стыд потерял.
— Ага, — хмыкает Мин и дает лежащему рядом малышу ухватиться за его палец. — Более того, я люблю его больше тебя.
— А я все равно люблю его папу больше, — Чонгук взбирается на постель и начинает здороваться с малышом, который ухватившись пальцами за волосы отца тянет его к себе.
— Какой же он красивый, — Чон умиляется на длинные черные реснички, обрамляющие огромные глаза. Не удержавшись альфа снова чмокает ребёнка в пухлые щечки.
— Да, блять, поняли мы, что он на тебя похож! — вскипает Мин от нежностей двух альф.
— Не выражайся при ребенке! — шутливо злится Чон.
— Ему уже пора спать, — Юнги сползает с постели и берёт малыша в руки, но Чонгук зовет няньку и, кое-как отобрав ребенка у омеги, передает ему.
— Пусть нянька уложит, а ты сегодня меня укладываешь, — заявляет Чонгук и, несмотря на недовольство Мина, выпроваживает бету с ребенком в детскую.
— Я вообще-то все еще обижен, — бурчит Юнги и пытается завернуться в одеяло, но Чонгук выдергивает его и отбрасывает в сторону. Альфа придавливает парня своим телом к постели и начинает медленно целовать.
— Я скажу один раз, и ты запомнишь — ты можешь требовать всё, но в мою работу не вмешивайся, — Чонгук по одному целует пальчики омеги.
— Что мне делать, если мой самый близкий друг связан с твоей работой? — не сдаётся Мин.
— Забыть его.
Альфа стаскивает с парня футболку и шорты, широко разводит его ноги и устраивается между.
— Чонгук, пожалуйста.
— Хорошо.
— Что хорошо?
— Да, блять, хорошо, не трону я твоего Хосока, перестань брыкаться!
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Чтобы ты знал, я тупо на слово… — Юнги договорить не успевает, потому что Чонгук входит одним плавным толчком, заставляя омегу выгнуться до хруста в позвонках. Альфа сразу переходит на размашистые толчки, и Юнги больше разговаривать не может, стонет в голос, сам насаживается, в кровь раздирает спину Чонгука и просит не останавливаться.
Чон трахает, как зверь, который долго голодал, обхаживал добычу и, наконец-то, поймал её в лапы — не щадит, не слушает, не останавливается. Вгрызается в податливое тело, сминает, кусает, поглощает сантиметр за сантиметром и ни на секунду не выпускает. Переворачивает омегу, вжимает лицом в подушки и снова трахает, медленно, с оттяжкой, выбивает хрипы-стоны, наслаждается узостью и гибкостью. Юнги мокрый весь, обессиленный, рвано дышит и поскуливает в подушку, но всё равно не сдаётся — ещё больше распаляет жар внутри альфы, виляет попой, провоцирует. Ему Чонгука не хватает, как воздуха, он дышит им, живёт им, питается.
На третьем заходе, Мин уже без сил, он кончает с протяжным стоном, откидывается на подушку и, повернув голову влево, вонзается зубами в запястье альфы. Чонгук рычит от неожиданности и боли, но не зацикливается, толкается до упора и тоже кончает. Подносит к лицу окровавленное запястье, с немым вопросом в глазах смотрит на свою кровь размазанную по губам омеги и, нагнувшись, пошло и мокро его целует.
— Я разбудил в лисёнке животные инстинкты, — усмехается альфа и слизывает свою же кровь с подбородка омеги.
— Нет, я просто тебя пометил, — улыбается Мин и невинно хлопает ресницами.
— Прости, что?
— Ты думал, только вы, альфы, можете метки ставить? Отныне ты мой и только мой.
— Я и так был твоим, — нежно улыбается Чонгук и кладет голову на грудь омеги. — До последнего вдоха.
Юнги зарывается пятерней в угольно-черные волосы и засыпает. В душ можно и с утра, слишком хорошо, чтобы двигаться.
***
Полдня Чонгук проводит на встрече со своими людьми, а оставшиеся полдня в кабинете. Риз с утра в доках, поэтому пару встреч, которые обычно проводит он, Чонгуку пришлось провести самому. Альфа откидывается на спинку кресла, массирует лоб и, решив немного развеяться, берет свесившийся со спинки пиджак и идёт на выход.
Чонгук отпускает шофера, приказывает вывезти ламбо из подземной парковки и садится за руль. Первый час ночи, город медленно засыпает, но это только с виду, стоит открыть двери любого клуба, казино, и там жизнь только начинается. Чонгук решает заехать к Ризу и перед большой битвой выпить и нормально пообщаться со своей правой рукой, другом и братом.