Работа по туалету обезображенной преступником головы, действительно, была проделана профессионально. Глубокие разрезы на лице, на веках аккуратно зашиты и замазаны тональной крем-пудрой. На голове красовался роскошный рыжий шиньон. Брови и накладные ресницы подклеены именно те, какие были у живой. Правая бровь слегка приподнята, что придавало выражению лица чуть удивленный и наивный вид. Даже цвет глаз был подобран светло-коричневый, Алексей хорошо это запомнил.
Смерть выдавила на губах покойной ту самую загадочную полуулыбку-полугримасу, какую он замечал на лицах большинства здешних покойников.
— Превосходная работа, — глухим голосом отметил он. — Даже цвет глаз угадали.
— Мы не гадали, — отрезала Голдобина. — У потерпевшей сохранился в глазнице обрывок радужки. Залип. По нему были подобраны протезы.
— Ни разу не слышал, что в городу практикует протезист, — буркнул Дьяконов, распаковывая свою фотоаппаратуру.
— Протезиста нет. Это мои личные связи. Кстати, обязана вас уведомить. фиксирующих растворов и морозильных емкостей, как видите, мы не имеем. Поэтому хранить вашу подопечную, пока отыщется труп, не намерены. Постарайтесь иметь это в виду.
Голдобина вышла.
— Анатолий Степанович, доставь сюда Черанева-папашу. Будем проводить опознание.
Итак, последняя соучастница дикого преступления в Волковке мертва. Алексей вновь обернулся к окну. Живая Черанева, циничная, зачуханная давалка из подворотни с размалеванной физиономией, сильно проигрывала этому мертвому лицу. Смерть стерла с него убогую суетность, и теперь с эмалированного подноса взирало величавое лицо красивой женщины. Похоже, только расставшись с жизнью, она сумела обрести себя.
Голос участкового инспектора вывел его из задумчивости.
— Черанев в коридоре. Ждет, — сухо доложил он. Алексей кивнул.
— Веди родителя.
Лицо Черанева-папаши показалось знакомым. Лисья, испитая физиономия с обильными складками кожи, словно отставшими от лицевых костей. Вел он себя с неприятной угодливостью и походил на собаку, которую много били.
— Где вы работаете?
— От Союзпечати… продавец я. Продавцом, значит, — бегая глазами по сторонам, отвечал тот.
— Это в киоске, что ли? На вокзале? — вспомнил наконец Алексей, где он мог видеть это лицо.
Черанев охотно закивал и начал было намекать на какие-то особые отношения с покойным Хлыбовым, на поручения и вдруг смолк. Его глаза, похожие на две стертые пуговицы, испуганно остановились, наткнувшись на стеклянный взгляд дочери. Спустя минуту Черанев суетливо зашарил по карманам в поисках папирос. Но закурить забыл.
— Узнаете?
— А?..
И неожиданно, невпопад хихикнул. Алексей понял, что смешок нервный, но сдержать себя не мог.
— Смешно, правда?
— Ну! — угодливо поддакнул тот, явно не сознавая, кто и о чем его спрашивает.
— Допрыгалась, дурочка, — наконец выдавил он. — Я вроде как не отец ей теперь, по закону-то. Лишили меня. Ей двенадцать лет было, ну… когда запил. А вон как, еще хуже вышло.
Алексей предложил Чераневу подписать протокол опознания и сам вывел его в коридор. 3адав несколько вопросов, он выяснил, что никаких отношений в последнее время отец с дочерью не поддерживал. Куда Черанева могла уйти две недели назад, с кем, он ничего не знает. Сам Черанев живет примаком у одной женщины, она вдовая, из-за нее, собственно, он перестал встречаться с дочерью.
Из прежних дел Алексей знал, что мать Чераневой скончалась от рака легких после десяти лет работы в аккумуляторном цехе металлургического комбината. Сам Черанев, как оказалось, не знал даже этого.
В райотделе милиции Алексей затребовал данные на гражданку Чераневу Т.Ф. с дактокартой обеих рук и фотографиями. Вернувшись в прокуратуру, он подготовил запрос в адрес ИЦ УВД о розыске трупа. И задумался.
Обезображенное до неузнаваемости лицо наводило на мысль, что преступник из числа старых знакомых Чераневой. Или опасается, что его могли видеть в обществе потерпевшей накануне смерти, поэтому позаботился обрубить ниточку. Если все так, то свидетели где-то существуют. С другой стороны, со дня смерти потерпевшей прошло две недели, а труп до сих пор не обнаружен. И вдруг «всплывает» голова. Сомнительно, чтобы преступник хранил ее эти две недели у себя. Можно предположить, что, задумав новое преступление, он решил использовать голову убитой для устрашений очередной жертвы. Для этого убийца вернулся на место преступления, затем отрезал у трупа «острорежущим предметом» голову и, приколотив гвоздем записку, подкинул голову в квартиру… Если все так, труп Чераневой пока цел и в настоящее время находится на месте преступления. Или там, куда убийце удалось его переместить. Возможно, он расправился с жертвой в другой местности, с иным административным подчинением. Пожалуй, после сцены в ресторане, перепуганная, Черанева могла уехать из города сама, куда угодно.