Мальчик остановился. Затем с упавшим сердцем, уже прозревая суть, приблизился к самому подножию террасы. На мраморной плите, лежащей у его ног, была выбита надпись:
АФРОДИТА ПАНДЕМОС
И чуть ниже мелкими буквами: «Скопас создал меня».
Предчувствия не обманули Асамона. Это была она, великая богиня. Слово «пандемос», ставшее именем Афродиты, употреблялось обычно в значении «всенародная». Но, как тень, бегущая за человеком, оно имело еще один смысл, достаточно фривольный — «общедоступная».
Асамон покидал священную ограду с чувством человека, над которым жестоко посмеялись. Но Мегакл, когда он рассказал ему эту историю спустя два дня, только ухмыльнулся.
— Каждый волен выбирать для себя, что ему больше по сердцу. Любовь или разврат — это личное дело всякого. Богиня равно покровительствует тем и другим, если умеешь ее попросить.
Он покопался у себя в поясе. Подкинул на широкой ладони монету.
— Большинство предпочитает блуд. Любовь для них обременительна. К тому же, чаще любовь становится наказанием, а не отрадой влюбленному воздыхателю.
На лицевой стороне монеты, отчеканенной в Элиде, был выбит силуэт вакханки на взбрыкивающем козле. По окружности тянулись буквы: Пандемос Афродита.
Мегакл кивнул.
— Да, это так. Уранию на своих монетах элейцы не чеканят.
…Сидя на козлах, Мегакл с подозрением поглядывал на Асамона, который шел подле, зажав в кулаке свою находку, как если бы она была выкована из золота. Состояние духа питомца и направление его мыслей не радовали Мегакла. Наконец, не выдержав, он опустился наземь. Некоторое время они шли молча, рядом, но Асамон, казалось, этого даже не замечал. Мегакл вздохнул, положил тяжелую руку ему на плечо.
— Послушай, что я скажу, мой мальчик. Думаю, тебе это поможет.
Асамон поднял на него темный, рассеянный взгляд в знак того, что он слушает.
— Не стоит, я думаю, обременять себя поисками смысла. Пустое занятие. Многие задолго до тебя отлично в этом убедились. История… история человеческого рода, она развивается не по законам целесообразного. Она развивается по законам наибольшего идиотизма. На ощупь. И чем дольше ты будешь ломать себе голову, стараясь отыскать там некий здравый смысл, тем скорее сойдешь с ума. Это так. Персы, например… я нагляделся на них достаточно, считают возможным жениться на собственных дочерях, а после смерти отца старший сын по закону имеет право жениться на собственной матери. Тем самым он становится во главе семьи. Бедняга Эдип, ты знаешь, когда понял, что стал мужем своей матери, впал в великое горе и выколол себе глаза. Но Эдип был эллином, а не персом. У народов, которые называют себя массагетами, жены общие. Но кто станет утверждать, что истинно, а что нет? Одна жена? Несколько? Или все сразу?.. Разные народы верят в разных богов. Но кто возьмется утверждать, какая вера истинная, а какая нет?.. Египтяне своих покойников бальзамируют, в Вавилоне их хоронят в меду, пэонийцы бросают в озера, а индийцы-каллатии варят покойников в погребальных котлах вперемешку с бараниной, затем поедают. Быть съеденным после смерти у них почитается за особую честь. Но если ты скажешь им, что они поступают дурно, они тебя не поймут. По их понятиям, дурно — это когда покойника сжигают. Словно полено.
Мегакл помолчал, давая Асамону обдумать сказанное. Затем продолжал:
— Между прочим, во всей этой, казалось бы, бессмыслице смысла больше, чем в том, если бы этот твой смысл действительно существовал. Тогда, подчиняясь ему, все стали бы равны и единообразны. Для человеческого рода это означает только одно — смерть.
— Смысл жизни в отсутствии всякого смысла? Иначе смерть? — Асамон усмехнулся.
— Не всякого, — возразил Мегакл. — Одного для всех. Тут большая разница. Если ты заметил, размышлениям об истине человек подвержен чаще в юном возрасте. Жизнь, многообразная и непостижимая, еще недоступна его разумению, она пугает. Но вместо того, чтобы действительно разобраться что к чему, он поспешно сводит все многообразие в единую и всегда бесплодную мысль, которую и называет смыслом. Мой тебе совет, кстати… Если не хочешь оказаться на всю жизнь в дураках, не вздумай судить о людях, о каждом из них, по самому себе. Тем более, рассчитывать по своему подобию какие-то шаги в отношении других.
Асамон молчал и смотрел в сторону.
— Надеюсь, ты понял?
— Я думаю, да. Но не обещаю, что у меня это получится.