Алексей сразу вспомнил свой обед в «Лакомке». До сих пор его подташнивало.
— Нет, не думаю.
— Я вам не верю. Мужчины всегда ходят голодные. Я знаю по Хлыбову.
Она провела его в гостиную, где он уже бывал, и хотела включить свет. Но Алексей остановил.
— Вначале, Анна Кирилловна, я спущу гардины. На всякий случай.
Она улыбнулась.
— Распоряжайтесь. Мне необходимо переодеться.
Анна вернулась минут через двадцать, толкая перед собой сервировочный столик с закуской и бутылкой сухого вина. От недавних слез и депрессии не осталось следа, и, судя по играющей на губах улыбке, она готова была в любой момент превратить гостя в испытательный полигон для проверки своей боевой мощи.
— Второе я поставила в духовой шкаф. Но мы можем начинать. Вы готовы?
Алексей поднялся из кресла, намереваясь помочь.
— Нет, нет! Пожалуйста, сидите, Алеша. Я буду за вами ухаживать.
— Анна Кирилловна, пока общение с вами окончательно не вскружило мне голову, я хотел бы прояснить некоторые обстоятельства.
— Что ж, проясните.
— Я понял так, что за два с половиной месяца после убийства Вениамина Гавриловича, вы были здесь всего два раза? Это так?
— Нет. Днем я заходила довольно часто. Здесь у меня вещи и многое, без чего нельзя обойтись. Но на ночь я старалась не оставаться.
— Почему?
— Потому, что я ужасная трусиха.
— По-моему, вы на себя наговариваете. И знаете, почему?
— Не будьте злопамятны, Алеша. Вам это не идет. И потом, я, действительно, трусиха.
— Но вы же не для того меня пригласили, чтобы я помог скрасить вам одиночество?
— А если да, то что?
Алексей хмыкнул, вдруг представив, что телефонный разговор и все последующие действуя Анны всего лишь дамская шутка — весьма оригинальный способ зазвать недогадливую особь мужского пола в гости. Потом обе подруги, Ирина и Анна, за чашкой кофе будут с удовольствием перемывать его косточки. Хотя едва ли. На Анну это мало похоже.
— А если да, то что? — Она повторила вопрос и даже заглянула в глаза, чтобы он не вздумал уклониться.
— Если да?.. Признаться, меня бы это больше устроило.
— Почему-у? — протянула Анна, явно толкуя его слова как признание.
— Потому что я не люблю рисковать своей жизнью. Особенно, если не знаю, что вокруг меня происходит.
— Значит, вы тоже трусиха?
— Ужасная!
На губах у Анны появилась лукавая улыбка.
— Вот ваш бокал, Алеша. Надеюсь, вино добавит вам храбрости.
— Спасибо, — он подержал бокал в руках, слегка пригубил. — Значит, в светлое время суток вы бывали в доме довольно часто. И кроме того дважды оставались здесь на ночь?
— Да.
— Что именно вас напугало? Или кто?
Анна достала из пачки сигарету, щелкнула зажигалкой.
— После смерти Хлыбова я не появлялась здесь недели полторы-две. Потом привела все в порядок… кажется, был воскресный день. Но остаться не смогла. Просидела до темноты, наревелась, а потом… потом собрала кой-какие вещи и ушла.
— Насчет вещей, кстати. У вас ничего не пропало?
— Нет. Но мне показалось, они что-то искали.
— Они?
— Не знаю, — она пожала плечами. — Кажется, у вас это действие называется осмотр места происшествия, да? Мне показалось, был обыск.
— То есть, в ваших вещах рылись? Но почему вы решили, что это были люди из милиции? А не преступник?
— Преступник тоже. Если помните, в милицию и в прокуратуру позвонила я. До их приезда у меня было время осмотреться, — дрожащим голосом произнесла Анна и опустилась на софу, закрыв лицо руками. — Это была ужасная ночь. Я думала: сойду с ума.
Алексей насторожился.
— Я не ослышался? Вы сказали, ночь?
— Да, — она слабо качнула головой.
— Но вы, как известно, появились дома только утром, не так ли? И обнаружили, что Хлыбов мертв, после этого вы стали звонить нам и в милицию?
— Хлыбова я обнаружила мертвым еще в одиннадцатом часу вечера. Накануне.
— Вы были здесь в одиннадцать вечера? — тупо переспросил он.
Анна кивнула. Алексею сделалось не по себе. Нелепая на первый взгляд версия Ибрагимова, в которою алиби Анны ставилось под сомнение, вдруг подтвердилась.
— Но каким образом?
— В тот вечер мне сделалось плохо, когда мы сидели. Противная, ноющая боль под лопаткой. Словно схватило сердце. И голова буквально раскалывалась на части. Я встала и кое-как вышла на улицу. Потом, помню, остановила проходящий грузовик, очень тяжелый. И назвала адрес. Метров двести он не довез меня, молодой парень с усиками. Ему оказалось не по пути.