— А когда выпарка идет? Тоже делом заняты? Или сидите и смотрите, пока все не перегоните до конца.
— Как же иначе, котел не бросишь, приходится смотреть за ним. Да если и бросить, то чем мужиков занять? У других колодцев иные люди работают…
— И когда отдыхать идут?
— Как положено, когда темнеть начинает. Ужинают и спать…
— А ночью никто не работает?
— Как же ночью-то? Факела, что ли жечь? Опасно опять же.
— Ясно, ясно, — думал о чем-то своем Менделеев. — И куда продукцию после выпарки деваете?
— Это нафтель-то? Известно куда, в бидоны, а потом на арбу — и к морю везут, тут подолгу не храним, опасно потому как опять же. г
— Потом, значит, на корабль — и по Волге в Россию, уже сам себе пробормотал Менделеев, после чего осмотрел еще несколько нефтяных колодцев и стоящие поблизости чаны для выпарки нефти и отправился искать место их ночлега.
То оказался глинобитный сарай с небольшими оконцами, крытый сверху камышом, обмазанным глиной, внутри которого находилось несколько комнат для приезжих и небольшая кухонька. Кокорева там не оказалось, и он начал разборку своего оборудования, заняв под него пустующую комнату.
На следующий день, когда он проснулся, Кокорева в доме опять не оказалось, видимо, тот находился где-то на приисках, потому Менделеев занялся исследованием образцов нефти, которую попросил принести в отдельном небольшом ведерке одного из рабочих. Он собрал из привезенного с собой химического оборудования небольшую установку для перегонки нефти, налил в специальный герметический сосуд немного маслянистой жидкости из ведра и зажег спиртовку. А сам опустился на лавку и стал наблюдать за происходящим процессом.
Кокорев появился уже под вечер и заглянул в походную лабораторию, с интересом уставился на собранную Менделеевым установку, в которой бурлила залитая туда нефть.
— Колдуете? — поинтересовался он, присаживаясь на корточки, чтоб видеть происходящее. — Никогда бы не подумал, что это так занимательно. И впрямь на колдовство походит. И что у вас из всего этого вышло?
Менделеев подвинул стоящие в стороне колбы, в которых помещалась разная по цвету жидкость, и принялся объяснять:
— Вот это продукт одноразовой перегонки ваших образцов нефти. Как видите, жидкость темного цвета и мутная. А вот он же, но после двойной перегонки — уже светлее и запаху нее другой. Понюхайте, — предложил он тому. — Чувствуете, совершенно на нефть не походит? Идем дальше. Вот что получилось после тройной перегонки. Что скажете? Почти прозрачная жидкость. Это и есть настоящий керосин, что нам привозят из-за границы, где его производство поставлено как нужно. Соответственно и цена у него в три раза выше, нежели вашего нафтеля, который горит с копотью и светит гораздо хуже.
— А что вон там у вас налито? — показал купец на пробирки с совершенно черным на цвет веществом, — Мы такие отходы от производства в ямы выбрасываем и сжигаем, потому и копоть стоит над всеми приисками нашими.
— И совершенно зря. Это вот мазут, им можно раны заживлять у тех же коров и даже иногда у человека, но я не врач, точно не скажу, когда и в каких случаях лучше. Да, им можно и оси у телег смазывать, ничуть не хуже дегтя. А вот это — битум. Замечательное вещество! Его на Востоке используют вместо извести, чтоб скреплять меж собой камни или кирпичи. Если морской галькой усыпать дорогу, а сверху налить расплавленный битум, то она простоит не одно столетие. Встречал такие в той же Италии. Но пока технология не налажена, никто этим заниматься не собирается, потому вам проще его сжигать. Моя бы воля, я бы тут такое производство развернул, ко мне бы очередь занимали на несколько лет вперед. А вы прииски свои продавать вроде как собрались? Зря, зря. Тут, батенька, золотое дно, если с умом подойти, это я вам точно говорю…
— Слушайте, Дмитрий Иванович, а идете ко мне управляющим! — с жаром воскликнул Кокорев, беря ученого за плечи. — Я вам такое жалованье положу, вы в своем университете и за три жизни столько не заработаете. А, голубчик, соглашайтесь. Жить станем душа в душу. Ну, миленький вы мой, видите ведь, я один разрываюсь на части. Построите тут себе дворец, какой захотите, семейство выпишите, пароход мой в вашем распоряжении будет, рабочие за сто шагов шапку ломать станут, построим здесь настоящий завод — и айда деньгу лопатой шуровать…
Менделеев слушал его и лишь усмехнулся, покачав головой, потом закурил и ответил, глядя тому в глаза: