— Да тебе-то имение это зачем? Ты чего, собираешься всерьез, что ли, хлеб выращивать да быкам хвосты крутить? А как же наука наша химическая? Забросить решил?
— Отчего же, одно другому помешать никак не может. Скорее наоборот. Есть у меня задумка химическую науку на полях крестьянских проверить.
— Бред не говори. Где крестьяне наши, а где химия? Они пиво и то правильно сварить порой не могут, а ты им — химия! Засмеют! Ты мне лучше ответь, не думаешь ли часы эти купцу вернуть? А то как-то несолидно: профессор в шашки купца обыграл. Словно Чичиков с Ноздревым. Узнает кто, ославят тебя на весь свет, до начальства нашего дойдет.
— Ну, скажем, под Ноздрева я никак не сойду, а уж под Чичикова — тем более. А насчет того, что другие кто об этой игре узнают, опять же как посмотреть. Мы тем самым и проверим дружбу нашу. Друг, он не только на словах, но и на деле другом должен быть. Коль кто о том узнает, то что получится? Вот-вот, тогда и дружбе конец. Как думаешь?
— Да ты о чем, Дмитрий Иванович? В поезде кроме нас люди едут, мало ли кто и где сказанет, слава, она штука такая, не знаешь, где и всплывет…
— На то пошло, выиграл я партию честно, без обмана. Не я первый предложил, он сам напросился. Да он все одно игрок конченый, мало ему тысячного проигрыша, руки так и чешутся, чтоб еще поставить. Игра, она не лучше пьянства, раз выпил — ничего. Второй, третий, а там не заметил, как в канаве очутился. Так и купчик этот, долго не протянет, последнее проиграет… Точно тебе говорю…
— А ты чем лучше его? Тоже игрок тот еще.
— Да, игрок, но остановиться могу в любой момент.
— Посмотрим, как это у тебя получится. И смотреть нечего, не мечтай,
Но Ильина словно что-то мучило, и он, чуть помолчав, спросил:
— Ты вот про дуэль Пушкина говорил давеча, а ответь мне, если бы тебе кто вызов прислал, тоже бы, как этот купец, отнекиваться стал, что не того сословия? Или бы принял вызов и к барьеру встал?
— Да как тебе сказать… Дворянчик я тот еще, недавний. Папеньке моему перед самым моим рождением по службе, как он до надворного советника дослужился, высочайше разрешили дворянское достоинство воспринять. Ну и меня с братьями потом вписали. Вроде дворянин, но не из тех, что при царском дворе веками отирались и сейчас еще там обитают, будто у себя дома. Куда мне до них. Но достоинства собственного никто меня не лишал, а потому при случае могу и постоять за себя. Был случаи, когда один офицерик германский вызвал меня стреляться… — Он слегка усмехнулся.
— И что? Неужто стрелялись? Что-то я слышал о том, думал, враки. А оно, выходит, в самом деле было? Ну, расскажи…
— Ты же знаешь, меня на арапа не взять, отказываться, а потом прятаться всю жизнь не в моих правилах. Хотя ночь не спал, честно признаюсь. Завещание составлять? Глупости. Кому чего завещать? Тогда и нечего было. Потому утром пошел стреляться. Только условия обговорены не были, а потому взял двуствольный штуцер, с каким матушка моя волка с одного выстрела укладывала. Я тогда совсем мальцом был, но все хорошо запомнил. Вот, взял точно такой же штуцер, зарядил волчьей картечью и явился поутру на вызов. Офицер как тот штуцер у меня увидел, руки вверх поднял — и ну хохотать, Говорит, русский он, что на медведя, что на человека с одним ружьем ходит. Обнялись потом и айда в кабачок, почти что друзьями стали. Давно это было, и почти забыл, а ты вот, гляди, напомнил…
— А сейчас бы как? Принял вызов?
— Чего ты пристал? Слышал, что купец сказал: рубль он словно пуля, любого свалить может, А у меня слово есть заветное, оно не хуже действует. Лучше не вяжись ко мне, а то как сказану, не обрадуешься.
— Ты чего вдруг такой сердитый стал? И спросить нельзя…
— Меру знай, — неожиданно оборвал друга Менделеев, — всему предел есть, а в душу ко мне лезть не позволю.
С этими словами с обиженным видом он отошел к окну, оставив Ильина в одиночестве. Часы он уже успел положить в жилетный карман, и теперь его так и подмывало достать их и глянуть на старинный циферблат и витые, мастерски исполненные стрелки.
— Ключ у него не спросил! — вдруг вспомнил он, хлопнув себя по лбу. И кинулся вслед за купцом, но тот, видимо, сошел на одной из станций…
Глава вторая
Менделеев все же уговорил Ильина на обратном пути ненадолго заглянуть в Клин, а оттуда они легко добрались на извозчике до Боблово. Имение окружала холмистая, можно сказать, даже сказочная местность, казалась, что сейчас из-за могучей ели выедут навстречу тебе «Три богатыря» с картины Васнецова или пролетит волшебный ковер-самолет. Дмитрий Иванович еще на подъезде преобразился, хлопал себя ладонями по коленям, громко ухал, подражая крику филина, и не уставал повторять: