— Все верно говорите, ваше благородие, просто так они на телеге стоять не будут, тут особой конструкции сооружение нужно, типа цыганской кибитки, сверху и с боков закрытое на случай, если вдруг дождик пойдет. Мы до всего своим умом нашли, и не сразу, но сделали пару таких повозок. Слон, конечно, в них не поместится, а скотина любая входит, и для корма еще место остается.
— А кочки, рытвины на дороге? Они же и поломать могут вашу кибитку.
— Да никогда. Я все еще не рассказал до конца…
— В секрете держите? Так понимаю? — с улыбкой спросил он смекалистых мужичков, которые все больше начинали ему нравиться. — Я ведь вас не из простого любопытства расспрашиваю. Мне иногда для работы с вокзала всякое хитрое оборудование бывает нужно перевести. Обычный ломовой извозчик без опыта одни осколки может доставить. Так что наперед хочу знать, нельзя ли и потом с вами дело иметь, коль нужда такая возникнет.
— Почему ж нельзя, мы народ покладистый, в любое время зовите, коль других заказов срочных нет, возьмемся с превеликим удовольствием и цену великую не запросим.
— Так расскажите, как коровушек моих сохранить в пути собираетесь?
— Очень просто. Видели когда-нибудь, как коней подковывают? — Менделеев согласно кивнул головой. — Жердину им под поднятую ногу засовывают, и никуда он не денется, кузнеца не лягнет, будет смирно стоять. Есть и такие, что биться начинают, тогда с ними иначе поступают, но не о том речь. У нас же приготовлены петли сыромятные, прочные, мы их под брюхо скотине подводим и крепим к стойкам по углам телеги. Ноги при том свободными оставляем, чтоб переступать могли. Но вот упасть ни в ту, ни в другую сторону у них никак не получится. А кормить и поить их на ночных остановках станем. С собой специальный помост берем, по которому коров с телег сводим. Само собой, косу-литовку с оселком, чтоб им травки подкосить на остановках, ведро под воду, мучицы мешок для прикорма. Соли с полпуда. Вот и вся амуниция наша…
— Ай молодцы, ай умельцы! — громко воскликнул Менделеев, хлопая их по широким плечам. — Вот ведь какой народ у нас в России, до всего сам дойдет и самое простое решение найдет. По рукам, согласен доверить вам дорогих коров. А уж кобылу с жеребцом, думаю, без меня сообразите, как доставить.
— Да вы не сумлевайтесь, ваше благородие, само собой, сообразим, имена только их скажите, клички, то есть. Лошадки любят, когда каждую из них величают так, как они к тому привыкли.
На том и расстались. Через две недели от Лузгина пришла телеграмма, что скот доставлен в имение в лучшем виде и им наняты доярка с конюхом и закуплен у крестьян стог сена. На другой день Менделеев помчался в Боблово, чтоб проверить и самому проследить, как разместили доставившую ему столько хлопот скотину. Все оказалось в лучшем виде, и он впервые после Аремзян выпил целую крынку собственного парного молока. Коровы мирно паслись на ближайшем лугу и никакого беспокойства от перемены места жительства не проявляли. Зато крестьяне из числа строителей жарко обсуждали качества заморской скотины, выказывая недоверие к их внешнему виду:
— Это почему же они комолые? Куда рога свои подевали? Как же их в стойло вести, если веревку некуда накинуть? Не дело…
— Да и вымя до самой земли достает, зимой поморозят его ненароком, — вторил ему другой.
— Хлопот с ними не оберешься, не то что наши исконной местной породы. Хоть и молочка иногда не больше кружки дают, коль бескормица случится или там хозяйка захворает, зато сами корм себе всегда добудут.
— А ежели волк? Чем она от него оборону держать будет?
— Так она выменем своим любого волка так приголубит, что он наутек пустится, — шутил пожилой плотник, занятый изготовлением дверных косяков.
— Одно название, что корова, она, поди, жрет за троих таких, как у нас в стаде. А где для такой быка найти? Наш так точно не совладает, куда ему на нее вспрыгнуть, не попадет… — Все дружно хохотали, веселя тем самым Менделеева, который тут же с удовольствием слушал их шутки и даже не пытался заступиться за вновь приобретенную скотину, понимая, все бесполезно. Мужики опровергнут любые его доводы, не желая отказываться от своих старых навыков и привычек.
Удивительно, но они обходили молчанием красавцев-коней, тоже пасшихся стреноженными неподалеку. Молчали, и все. Ни словечка. Ни доброго, ни плохого. Они для них как бы вообще не существовали, поскольку для работы, на их взгляд, были и вовсе неприспособленны.