— Хотел бы такой у себя в хозяйстве завести? — спросил с надеждой в голосе Менделеев, думая, что тот сошлется на цену или на что другое. Но ответ Федора и вовсе удивил его.
— Н-е-е-е… зачем мне такая игрушка. Баловство это, а не работа.
— Это почему вдруг? — удивился Менделеев.
— Баловство потому как, — повторил тот, — земелюшку нашу чувствовать надо, а не рвать чем попало. Ей ведь тоже больно бывает, а как она о своей боли даст тебе знать, когда ты вон где сидишь и голос ее не слышишь…
— А с сохой когда, разве слышишь?
— Само собой. Коль глубоко возьмешь, то стон идет оттуда, из глубины, а следом глина, как слезы земляные наружу лезет, сразу и остановишься, выше возьмешь.
— Так и здесь все так же. Бери сколько нужно по мерке. Глубже плуг сам не пойдет и никаких стонов не услышишь.
— Неправильно это, — не сдавался тот, — не зря старики говорят, что нож в землю грех великий — вонзать. Она тебе этого не простит и отомстит обязательно. И знать не будешь о том, а придут в дом твой одни гольные несчастья…
— А сохой, значит, можно?!
— Над сохой молитва читана, батюшка ее святой водой перед каждой пахотой окропляет, а мы молитву читаем, прощенья просим. Потом только после большого молебна пахать принимаемся.
— Чего ж у вас со святой водой и молитвой урожаи такие, что едва хватает до весны с голоду не умереть?
— То как Бог даст… Иной год урожай такой — и в сусеки не входит, на продажу везем. А иной раз, правду, барин, говоришь, едва до весны хватает дожить, семена в долг берем. А как иначе? Иначе не бывает…
— Да чего с тобой говорить напрасно, не своротишь, как пень замшелый. Будешь на своем стоять, — махнул рукой Менделеев. — Ты лучше скажи, берешься все поле вспахать за пару дней? За работу рассчитаюсь отдельно.
— Чего ж не вспахать, деньги ваши. Мужики бы только коней не забрали… А так потихоньку-помаленьку за пару дней с перекурами закончу, глядишь.
— С мужиками договорюсь, а пока давай далыце. — Менделеев чуть помолчал и добавил: — с божьей помощью…
— Оно само собой… И Федор вновь взялся за вожжи…
Как Менделеев и предполагал, вспашка была закончена в предполагаемый им срок. Вечером второго дня Федор подъехал к сараю и распряг лошадей, дождался расчета, а потом спросил:
— Боронить как станете? Тоже своими новыми игрушками?
— Да нет, бороны все те же, что и раньше, но, в отличие от ваших деревянных, из железа откованы. У них поломки не бывает. Возьмешься, как отдохнешь?
— Извиняй, барин, но мужики наши больше лошадей своих не дадут, а моя кобыла старенькая уже, чтоб железную борону по полю таскать. Уж как-нибудь без меня…
Менделеев не знал, что ответить ему, и глядел вслед согбенной от усталости фигуре парня, плохо понимая причину отказа. Вроде заплатил хорошо и ему и хозяевам лошадей, но они все одно чем-то недовольны. А чем, он пока понять не мог, но решил, пройдет время и они, как это обычно случается, сменят гнев на милость. Пока же нужно было срочно вносить в сырую почву удобрения, чтоб потом их заборонить, и лишь после того начинать сев.
Глава девятая
…На другой день он подвез на телеге к полю мешки с золой и приготовленные им вместе с Дуняшей минеральные удобрения. Она тоже пожелала участвовать в этом и подавала ему мешочки со смесями, которые он насыпал в приготовленное специально для этого решето, закрепил его на лямках, перекинутых вокруг шеи, как это делают обычно сеятели, разбрасывая зерно. После чего начал трусить содержимое мешков поверх вспаханной и еще не успевшей затвердеть земли.
Однако не успел он дойти до конца поля, как увидел, что к Дуне подошел ее отец, что-то строго сказал, указывая рукой в сторону деревни. Она попробовала возразить ему, но он грозно поднял руку, и девушка, низко опустив голову, пошла в село. Сам же Тимофей так и остался на краю вспаханного поля, видно, собираясь дождаться возвращения Менделеева. Вскоре к нему присоединились и прочие, побросавшие работу.
Когда он подошел к ним, то Тимофей, едва сдерживая кипевшую в нем злость, спросил с вызовом:
— А ну, барин, скажи нам, зачем нашу землицу своей солью солишь?
— Чего? — не понял тот.
— Соль зачем на нее сыплешь? Ведь ничего потом на ней не вырастет! Загубишь матушку-кормилицу, и все дела…
— Так то соль не настоящая, что мы в пищу употребляем, а с микроэлементами, она как раз для земли полезна, потому как ей их не хватает.