На кафедру он зашел, что называется, туча тучей. Мрачный, насупленный, весь ушедший в себя, прошел к своему столу и достал из портфеля бумаги, разложил их и начал просматривать. Секретарь с чем-то обратился к нему, но он отмахнулся, дав понять, что занят. Кто-то из находившихся там коллег завел разговор о погоде, но он так глянул в его сторону, что тот моментально замолчал, а вскоре и совсем поднялся и, не сказав ни слова, посчитал за лучшее выйти вон. Вслед за ним направились и остальные преподаватели, включая лаборантов, желая оставить Менделеева одного, понимая, ему не до них.
Секретарь на полпути в деканат вспомнил, что забыл взять с собой некоторые документы, вернулся и, едва открыв дверь, остановился на пороге. Он увидел, как Менделеев водил пальцем по исписанному листу, держа в руке несколько карточек, с которыми последнее время почти никогда не расставался, а постоянно доставал их, перебирал, раскладывал перед собой. Вот и сейчас он повторял вслух и вовсе непонятные секретарю слова:
— У-у-у… Рогатая! Чего пялишься на меня? Чем недовольна? Почему не хочешь встать на место? Сейчас я тебя, сейчас… Не хочешь? Ну и не надо, другого найдем…
Секретарь попятился обратно и осторожно прикрыл дверь, решив, что бумаги подождут, отправился на соседнюю кафедру. По пути он наткнулся на того самого преподавателя, что счел за лучшее первым выйти вон. Тот тихонько спросил, увидев перекосившееся в недоумении лицо секретаря:
— Что там? С Дмитрием Ивановичем чего-то случилось?
В ответ секретарь лишь выразительно покрутил у виска и быстро зашагал по коридору. Преподаватель же лишь глубоко вздохнул и сказал громко, надеясь, что кто-то его обязательно услышит:
— Этого следовало давно ожидать. Нельзя же служить сразу в трех местах и еще частными заказами заниматься. Довел себя наш гений до ручки, совсем довел…
Глава третья
Войдя в аудиторию, где собрались на его лекцию слушатели, Менделеев подошел к кафедре, поднял руку в приветствии, с улыбкой слегка поклонился, сделал знак рукой, что все могут сесть, и начал лекцию следующими словами:
— Друзья мои, прежде чем перейти к главному вопросу наших занятий, хотелось бы напомнить вам, что предмет, который мы изучаем, носит весьма древнее название — химия. Кто знает, как и с какого языка переводится это слово? Ну, смелее, смелее. Никто не знает? Могу в утешение сказать, что точный ответ вряд ли кому известен. И мне в том числе.
Есть несколько вариантов его перевода. Первый — с арабского, но они в свое время позаимствовали его у древних египтян. У них слово «химия» звучало не так, как сейчас, — пишет на доске, вот как: «km.t», что значит «чёрный».
Некоторые ученые считают, будто бы именно от этого пошло название — «Египет». А еще: чернозём, свинец и прочее.
Древние греки обозначали эту науку так, — записывает, — χυµος— «сок», «эссенция», «влага», «вкус». Другое, близкое к первому по написанию и звучанию, слово опять же у древних греков: χυµα «сплав (металлов)», «литьё», «поток».
Но есть и такое: χυµευσις, что означает «смешивание».
В любом случае, точного ответа нет и вряд ли его кто-то сможет вам его дать. Для нас же химия — это наука о веществах, их составе, свойствах, об их превращениях, химических реакциях, а также о химических законах и закономерностях. Есть ли у кого вопросы? — спросил он у аудитории.
— Да, — поднял руку юноша в очках, — а зачем нам ее изучать, если все давно открыто? Все вещества известны, их свойства тоже. Мы опоздали, до нас все давно открыто…
— Ну, если, молодой человек, вам все известно, то скажите мне: как получить из свинца, к примеру… к примеру, золото? Только не спешите с ответом, боюсь, он окажется неверным, а почему, скажу чуть позже.
Он сразу завладел вниманием аудитории, и все головы повернулись в сторону очкарика, ожидая, что тот скажет. Он оказался сведущим в этом вопросе и уверенно отвечал:
— Над этим бились еще древние алхимики, и ничего у них не вышло. Просто из свинца золото получить невозможно. Вот и весь ответ, — развел он руками.