Как только лекция подошла к концу, один из студентов поднял вверх руку и, когда лектор благосклонно кивнул, обтирая руки от мела мокрой тряпкой, то встал и, держа в руках ту самую злополучную газету, спросил:
— Дмитрий Иванович, а вы что, правда доказали, что все на Земле сотворено Богом? А можете нам пояснить, как вы это сделали? Опытным путем или в теории?
Менделеев сухо глянул в его сторону, покачал головой, вздохнул, но понимал, что следует отвечать, а потому спросил:
— А вы вторую книгу моих «Основ химии» видели? В руках ее держали? Открывали?
— А то как же, даже приобрел.
— До последней страницы не добрались еще?
— Нет пока. А что, там все описано?
— Там представлен предложенный мной «Периодический закон», не буду утруждать вас полным его наименованием, а лишь скажу: некий репортеришка, поговорив не далее чем вчера лично со мной, вот так истолковал мой труд. Есть еще вопросы?
— Да, — поднялся лес рук, из вашего закона получается, что все на Земле создано Богом и никак иначе? — выкрикнул кто-то.
— Так это же противоречит закону Дарвина… — раздалось с другого конца аудитории.
— Да при чем здесь твой Дарвин! Дарвин к химии никакого отношения не имеет, — воспротивился тут же другой студент.
— Дурак ты, Федор, — донеслось в ответ, и в обидчика полетела увесистая книга, после чего началась потасовка между студентами, а Менделеев, не желая ее прекращать, лишь махнул рукой и покинул аудиторию.
…На кафедре к его приходу собралось уже большинство числившихся там преподавателей. Все сидели, кто-то прохаживался из конца в конец, поглядывая на остальных. Для Менделеева было приготовлено отдельное кресло у окна, куда профессор Зимин и предложил ему сесть.
— Думаю, объяснять причину, по которой мы собрались, нет нужды. Будем ли вести протокол нашего собрания, или оно будет протекать в рамках дружеской беседы? — спросил он, обводя взглядом собравшихся.
— Лучше без протокола, — подал голос пожилой профессор, — зачем он нам нужен. Выскажем каждый свое мнение и быстро разойдемся, у всех свои дела. А мнение наше, как понимаю, единодушно, пусть уж Дмитрий Иванович не ошибается. Мы к вам с большим уважением относимся, но последние события послужили толчком, чтоб все поставить на свои места.
— Совершенно согласен, — поддержал ею Зимин, — потому, если не будет возражений, предоставим слово виновнику нашего, так сказать, собрания. Дмитрий Иванович, прошу вас. Только, если можно, коротенько и по делу. Можете начинать.
Менделеев встал, не решаясь взглянуть в глаза коллегам, потом взял в руки все так же лежащую на столе газету и срывающимся голосом начал:
— Я понимаю, что одно неосторожное высказывание человека, далекого от понимания того вопроса, о чем он пишет, может наделать в обществе много шума, причем, как понимаю, не в мою пользу. Этот репортер, допущенный ко мне с позволения нашего уважаемого ректора и декана, а, замечу, не по моей личной инициативе, написал полнейшую чушь. Впрочем, другого от него нельзя было ожидать…
— Зачем же вы вообще стали с ним вести беседу о том, чего он не в силах понять, а тем более изложить научным языком? — спросил кто-то.
— Ничего подобного тому, что он изложил, мной произнесено не было. К счастью, при нашей беседе присутствовал мой лаборант, который, если собравшиеся пожелают, наверняка может подтвердить. Готов пригласить его.
— Зачем? Мы не судебный процесс проводим, приглашать свидетелей не входит в наши цели, — отмахнулся Зимин. — Мне бы хотелось услышать ваше мнение о том, что стало вчера темой нашего разговора. О вашем законе периодичности химических элементов. Не помню, как его полное наименование?
— Законом его пока еще рано называть, это всего лишь мой личный опыт, основанный на сопоставлении всех известных науке химических элементов. В моей второй части «Основ химии» он так и прописан. — Он взял со стола свою книгу, раскрыл на нужном месте и прочел вслух: — «Опыт системы элементов, основанный на их атомном весе и химическом сходстве». Всего лишь опыт, — подчеркнул он, — основанный на моих изысканиях и сопоставлении свойств и связей различных ныне известных элементов.
— Но ведь на этот счет предпринимались и более ранние попытки европейских ученых? — задал ему вопрос Зимин.
— Кого именно вы имеете в виду? — уточнил Менделеев.