— Не надо плакать, — уговаривала ее пани Кунгута.
— Счастливая курица! — прошептала Бланка.
Боржек в разговоре с ней не касался судьбы, постигшей Врбице. Говоря с ним, она уснула.
Так было на другой и на третий день после родов. Когда у нее поднялись боли, она пожелала видеть Яна. Говорила с ним в бреду. Спрашивала его, верит ли он в дьявола. Сказала, что видела дьявола нынче ночью. Он встал у ее постели, приветливо улыбаясь. Потом коснулся ее со словами: «Хотелось бы мне взять тебя с собой Да довольно того, что ты испытала на земле!»
Поток он начал менять обличье: стал похож на пана Богуслава, но не совсем. Потом растаял, и в воздухе осталась одна бородка пана Богуслава. Она висела где-то между полом и потолком. А тела при ней не было. Бланка хотела вытянуться, взять ее и кинуть под постель. Но не могла, потому что поднялись боли внизу живота. Там, откуда старая Барборка так быстро вытащила ребенка.
— Ты не думаешь, что ребенка убили у меня в утробе и оттого я погибну?
Ян не ответил, а заговорил о том, что не отдаст ее Богуславу и что они вместе поедут в Италию. Там никто не будет знать, что она не его законная жена, и его примет каноник Никколо и скажет ему, где им можно будет спокойно жить и работать. Он, Ян, имеет способность добывать золото при помощи слова. Этой способностью он теперь воспользуется для Бланки. И над ними будет светить вечно ясное солнце, и все станет опять хорошо.
Бланка закрыла глаза и стала впадать в забытье. Но заснуть не могла. Лихорадка разбудила ее. Сперва она со сна заговорила что-то непонятное, но потом вполне разумно продолжала прерванную речь.
— Меня убили, — пожаловалась она. — Не хотели, конечно, но разорвали мне внутренности.
Ян послал Матоуша Кубу верхом за магистром Микулашем, врачом в Домажлицах. На четвертый день к вечеру тот приехал в повозке и с ним повитуха. Осмотрел больную, прописал лекарство, завернул ее всю в простыни, повитуху оставил в Страже, а сам уехал. На вопрос Яна ответил, что смерть старается выбирать прекраснейшие создания, но что обычно от семимесячного выкидыша не умирают. Однако в данном случае родильница может умереть, так как не было надлежащим образом обработано разбереженное лоно, и кровь, оставшись в теле, ищет путь внутрь, И прогрызается в живот, и не помогут ни вода, ни огонь, ни железо, коли не поможет бог.
На другой день с самого утра повитуха выгнала из комнаты всех, кроме пани Кунгуты, велела принести ведро горячей воды и зажгла в углу на блюдце ладан. Потом целый час молилась у Бланчиной постели вместе с пани Кунгутой. После этого позвала двух сильных работников и велела им держать Бланку за ноги головой вниз и стали лить ей на тело остывшую воду, подпевая дрожащим голосом молитвы. Потом завернула Бланку в простыни и запалила при дневном свете две свечи. После чего села в угол и заснула.
Бланка лежала с открытыми глазами и стонала. Боли не прекращались. Она велела позвать Яна. Попросила его, чтоб он держал ее за руку. Рука ее была в огне.
— Ноги болят, Ян, — захныкала она, как ребенок.
Ян развернул простыню. У Бланки опухли ноги. Тут Ян задрожал, начал гладить ей руку и лоб, стал просить, чтоб она его ради бога простила, потому что ничего бы этого не было, не будь его, который все это вызвал.
— Ты, Ян? — улыбнулась Бланка робкой и искаженной от боли улыбкой. — Ты? Ты даже не знаешь, как я тебя люблю!
И поцеловала его в губы горячими, воспаленными, потрескавшимися губами.
Потом легла навзничь и уснула. Глубоким сном. Не шевелилась, не вскрикивала. Даже лицо ее оставалось неподвижным. Только лоб покрыла бледность и вокруг рта появилась глубокая тень. Так она лежала больше часа. В горницу входила мать, приходил Боржек. Ян сидел у Бланчиной постели и смотрел на спящую. Повитуха у окна проснулась, сняла нагар со свечи. И опять села.
Бланка пошевелилась. Высвободила правую руку из простынь и стала что-то искать.
— Пить хочешь? — спросила пани Кунгута.
Бланка не ответила. Рука ее продолжала что-то искать. Ян вложил в ее руку свою. Бланчина ладонь была покрыта холодным потом. Но сжала Яновы пальцы. На Бланчином лице появилась блаженная улыбка.
И с этой улыбкой она умерла…
Бланка из Рижмберка была погребена, согласно ее желанию, в замке Страж, рядом с паном Яном Палечком. Ее опустили в могилу у белой стены часовни святого Иоанна Крестителя. Провожающих было немного. У могилы стояли пан Богуслав из Рижмберка, пани Кунгута, Боржек, Ян и вся челядь Стража — мужчины и женщины.