- Там, - я пытаюсь следить за речью, но нотки презрения все же сквозят в ней, - в твоем доме, кто ждет тебя?
- Дочь, - просто отвечает он и в этом сдержанном мужчине я совершенно не узнаю того садиста, что запомнился мне при последней встрече, - Хоуп тебе понравится, она нравится всем, правда.
Клаус – примерный отец?! Мир завертелся с новой силой скидывая меня с орбиты, потому что никогда не поверю в это, даже если увижу собственными глазами. Потому что есть вещи, которые даже любовь и отцовство изменить не могут – он зверь, бешеный зверь, который никогда не успокоится.
Клаус Майклсон украл мою мечту, Клаус – отец, у него есть ребенок, продолжение его самого, самый близкий человек, есть то, что у нас с Деймоном отняли раз и навсегда.
- А где ее мать?
- Это длинная история, Елена.
Не кричит, не прибавляет в голос яда, не молчит желая избавиться от моего присутствия, а просто устало вздыхает.
- Да, что с тобой стало, Клаус!?
Я выдергиваю свою руку из его и ударяю кулачком в спину. Я не могу причинить ему существенный ущерб, но могу показать, как недовольна всем происходящем. Как все это меня ранит, как хочется упасть на землю и разреветься, как хочется вновь стать той Еленой, которую вот-вот кинуться все защищать.
- Я сожалею, ясно, - он вновь перехватывает мою руку, - сожалею, Елена.
Замечаю какая разная у нас кожа, у меня темная, и такая лоснящаяся на солнце, а он же совершенно бледный, костяшки в шрамах.
Как у Деймона.
Пугаюсь этой мысли отгоняя ее прочь, слишком хочу я его увидеть, чтобы начать выискивать его черты в других людях.
- Ты сожалеешь? – шиплю ему в ответ, - ты не умеешь сожалеть, Никлаус Майклсон, кто угодно, но не ты! Так что не строй из себя святошу, этот мир не мог на столько измениться, чтобы я поверила в это! Ясно, - с невесть откуда взявшейся злобой выпалила я, передразнивая.
Так было проще, проще сосредоточить всю свою ненависть, все отчаяние и недовольство на том, кто был сейчас рядом.
- Елена, просто давай ты успокоишься? – еще раз как к умалишённой обратился он, - потом ты сама во всем разберешься, а пока просто сядь в машину, хорошо?
А что мне терять?
- Хорошо.
В салоне авто вкусно пахнет, я вспоминаю о том, что как живой человек хочу есть и еще немного в туалет, хочу выспаться, не тем зыбким сном, что за последние шестьдесят лет, а простым человеческим. Хочу принять душ, снять погребальное платье, хочу расчесать волосы и выбросить серебряный браслет с руки, который напоминает о последнем разе любви с Деймоном.
Хочу многого, но главное хочу оказаться вдали от Клауса и от его изменившегося выражения лица, которое каждый раз при взгляде на него напоминает мне о том, как долго я спала.
- Твоя дочь, какая она? – если говорить об этом, то можно поверить, что меня касается еще что-то кроме потерь в моей жизни.
- Она похожа на Ребекку. Голубоглазая блондинка, со смесью способностей ведьм, вампиров и оборотней. Она уникальна.
И вновь эта нескрываемая гордость в голосе, он ее любит, это видно.
- Я имею ввиду, - забываясь перевожу взгляд за окно вглядываясь в окружающий машину пейзаж, - какая она? Как чувствуешь себя, когда твой отец первородный вампир, когда живешь в этом мире с детства, когда нет спасения нигде? Какого ей?
Потери. Весь этот мир состоит из потерь, и девочка, которая родилась у этого чудовища узнала об этом с рождения. У меня самой, было хотя бы семнадцать лет любви и спокойствия, у нее же не было и этого. Должно быть дерьмовая жизнь.
Вероятно, я сказала об этом вслух, потому что Клаус ударил по газам и машину едва не занесло на повороте.
- Помнится ты не хотел меня убивать? - упираю руки в приборную панель дорогой машины, даже думать не хочу откуда у него на все это деньги.
- Извини.
- Что? – я почти кричу, - Извини? Ты не извиняешься, так не бывает, - оправляю руками волосы, а они заметно отросли за это время, даже очень. Если присмотреться пряди заканчиваются ниже талии.
Клаус проследил за моим движением взглядом.
- Сейчас ты похожа на Татью, Элайдже бы понравилось.
Двойники. Как много их было, как жестоко сложилась судьба каждой похожей на меня девушки.
А Деймона нет.
И не будет.
Никогда.
И Бонни нет.
И Джереми.
И Рика.
Никого из тех, кто дорог и знаком. Только гибрид на соседнем сидении, тот кого я бы напротив не хотела видеть никогда больше.
- Мне действительно жаль, Гилберт.
Возможно. Что-то наподобие любви у него было к Кэролайн, возможно в извращенном понятии к его братьям и сестре. Теперь к дочери.