— Ну, вы тут сидите, а нам с Марфой на огород пора, — закряхтела Ульяна, поднимаясь из-за стола. — Солнце-то вон уже где. Все добрые люди работают.
Супруга дернула щекой и засуетилась, убирая со стола. Отец, ухватив недопитый сыном самогон, быстро опрокинул стакан. Окончательно окосев, развалился на скамейке и попытался ухватить Марфу за обтянутую выцветшим ситцем задницу. Та равнодушно и привычно вильнула, стряхивая руку, а мать словно и не заметила.
"Может, у нее не только с комбедовцами чего было? — хмыкнул Иван про себя. — Может, еще и с батькой?"
— Не бзди, Ванька, на твой век баб хватит! — засмеялся отец. — Верно, Марфа?
— Да пошел ты! — выругалась баба и выскочила из избы.
— Ой, дурак старый! — плюнула мать в сердцах. — Намелешь тут бочку арестантов!
— Чё бочку-то? Хе-хе-хе… Сама-то сколько раз с батькой моим на сеновале валялась, а? А Яшка от меня али от батьки?
— А хоть бы и от батьки твово! — разозлилась мать. — Яшка-то самогоновку не лакает, как ты. И хозяин хороший, не то что всякие-разные!
Повернувшись к Ивану, виновато улыбнулась сыну:
— А ты, Ванюшка, не слушай его. Нажрется, так и мелет языком-то, мелет. У, падеретина! Вот так вот, взяла бы ухват, да дала бы тебе по башке-то!
Николаев-старший сложил руки на груди и запел, гнусаво и противно:
— Эх, ё…ли по рамам — вылетали косяки!
Неужели нас посадят за такие пустяки?!
Стукнув кулаком по столу, запел еще противнее:
— Э, старый пень, — беззлобно сказала мать, укутываясь в платок. — Всю ночь его карало, а туда ж… Куда и влезает-то? Ты, Ваня, не будь таким, как батька-то.
Ивану было грустно и смешно. Мать ему говорит, как непутевому парню, а не мужику, тридцати с лишним лет, который прошел и Крым и Рым.
Отец, допев складуху, свалился со скамьи на пол и захрапел.
— Ой, Вань, ты его на брюхо положи, — запричитала мать. — А самогоновку-то эту надо подале прибрать. Найдет, выжрет всю. Околел бы, от самогоновки-то, так я бы и реветь-то не стала! Похоронила бы, да и ладно, без него и жить лучше.
Оставив отца спать, Иван решил пройтись по деревне, посмотреть — что там и как. Набросив на плечи шинель и, по въевшейся в плоть и кровь привычке, сунул за пояс армейский наган, пошел от одной околицы до другой. Иван шел, осматривая покосившиеся дома, заброшенные колодцы. По сравнению с девятьсот седьмым или даже семнадцатым годом — грустное зрелище. Парочка построек, выглядевших приличнее — под железными крышами и с крашеными ставнями, дело почти не меняло. От гулянки стало тоскливо. Так тоскливо, что пожалел недопитый самогон, и накатилась досада на отца.
"Вот сволочь старая, — подумал Иван. — Бабу мою драл, самогон выжрал". Но, рассудив здраво, решил, что обижаться грех — не пропадать же добру? (Хоть самогонке бесхозной, хоть бабе.)
— Эй, мужик! Стой, кому говорят! Документы покажи! — услышал Иван грозный окрик и нехотя поднял глаза на смирную кобыленку, на которой сидел некто в кожаной тужурке. Судя по ремню с провисшей кобурой — начальник. Под фуражкой с синей звездой имелась и морда — толстая, с короткими белесыми усиками. Таких вот, толстомордых и наглых начальников Иван не любил. Вроде плохого ничего они ему не сделали, а все равно не любил.
— Ты чё, оглох?! — рыкнул толстомордый. — Я кому сказал — документы покажи!
— А ты что за прыщ, чтобы я тебе документы показывал, а? — усмехнулся Иван, не особо испугавшись. Судя по чалой лошадке — это и был начальник тутошней милиции. Ну, не хрен и начальник! — Тебе по уставу положено — прежде чем документы требовать, самому представиться надо!
— Ты чё, мужик, против Советской власти идешь? — вызверился толстомордый, кладя руку на кобуру. — А ну-ка, руки живо поднял и встал смирно! Э, да ты че…
На начальника смотрело дуло нагана. Иван, не расстававшийся с оружием ни днем, ни ночью, выхватил свой револьвер раньше, чем начволмил отстегнул непослушный клапан.
— Ну вот, а теперь с лошади слезай, мандат показывай, — приказал Николаев толстомордому.
Зотин слез с кобылы с кряхтением, как столетний старик. Чувствовалось, что ему страшно, но продолжал хорохориться. Разворачивая мандат, милиционер пригрозил:
— Ты знаешь, что тебе будет за угрозу оружием представителю власти? Под трибунал пойдешь!
— Я же не знаю, кто ты такой — может, бандит с большой дороги?! — возразил Николаев, забирая мандат: — Щас прочитаю, там и решим… Так… предьявитель сего, Зотин Владимир Иванович, действительно является начальником Абакановского волостного отделения милиции Череповецкого уездупрамилиции Череповецкой губернской милиции Народного комиссариата внутренних… Подпись — начальник отдела управления Череповецкого губисполкома Курманов. Курманов… — раздумчиво повторил Иван, возвращая мандат Зотину. — Это не Лешка, тьфу, не Алексей ли Николаич будет?