Баки вдруг вжался в Стива, припечатав его к двери, шумно, по-звериному, вдохнул его запах у шеи и застонал.
- Пойдем, - лихорадочно прошептал он, - пойдем, прошу. Я так… умру, если не увижу тебя. Всего, целиком.
Он потянул его в небольшую полутемную комнатку, освещенную лишь светом уличного фонаря. Стив шел, как в тумане, а сердце билось гулко и почти больно от осознания: самое важное происходит здесь, сейчас.
То ли Баки действительно знал, что нужно делать, то ли его вели инстинкт и жажда, но когда он дернул ремень Стива и длинно, невозможно медленно огладил его там, где Стив и сам стеснялся касаться себя, там уже было невыносимо горячо. Член пульсировал в такт стонам Баки, казалось, Стив сам дышал в этом ритме коротких, чувственных звуков. Он и не знал, что Баки так может.
Они выпутывались из одежды, помогая друг другу, и Стиву казалось: он сгорит. Он просто вспыхнет к чертям, все испортит, или раздавит Баки, или сделает ему больно. Он был готов на все, чтобы этого не допустить.
Когда разгоряченная кожа коснулась прохладного постельного белья, Стив вдруг осознал: он действительно собирается сделать это. Заняться сексом. Любовью. С Баки. От этой мысли его с ног до головы окатило горячей волной, выломило в пояснице. Ему было и жарко, и стыдно, и невероятно хорошо. Он никогда не испытывал ничего подобного. Ни с кем. И – подумалось вдруг – вряд ли бы смог.
Губы Баки будто оставляли на шее крошечные ожоги. Кожа стала горячей, но эти губы были просто обжигающими. Стиву казалось, что от мест, где Баки касается его, по коже бегут огненные нити. В голове не было ни единой мысли. Только образы: Баки усмехается, склонив голову на бок, и опускает ресницы; Баки спит, приоткрыв яркие губы, и тихонько постанывает во сне; Баки обнимает его, едва достающего ему до плеча, и легкомысленно обещает, что все будет хорошо.
Баки здесь. Стив задыхался, некстати вспомнив об оставшейся в прошлом астме, когда тот провел языком быстро остывающую дорожку по его шее и жадно, по-звериному лизнул его.
- Стиви, Стив… не передумаешь? Пока я еще могу… наверное.
- Нет, - честно ответил Стив. – Я… хочу этого. Всего. Тебя.
Баки сорвался на короткий стон и прикрыл глаза, беззвучно шевеля губами, а потом обрушился сверху, как океанская волна. Когда они соприкоснулись – впервые – абсолютно лишенными одежды телами, Стиву показалось, что они были созданы именно для этого: перекатываться, жадно вжимаясь друг в друга, захватывать ладонями горячую влажную кожу, деля вдохи и выдохи.
Стиву подумалось, что такого наслаждения не в силах выдержать даже его улучшенное сывороткой тело, что он просто взорвется к чертям, когда Баки, приподнявшись на локте, обхватил их там, внизу. Обоих сразу. И смотрел, смотрел подернутыми дымкой глазами, будто не мог поверить.
Стив как в бреду подкинул бедра, обхватил Баки, обнял его, слушая рваные выдохи. Из-за шума в ушах он не услышал собственного крика, когда на самом краю цеплялся за Баки, боясь отпустить, потерять. Не сейчас, Боже, пусть бы вообще никогда.
- Стив? – тихо, чуть виновато выдохнул Баки, подняв голову с его груди. – Ты…
- Мне хорошо. Господи, как же мне хорошо, Бак. А ты… - Стив почувствовал, как неумолимо краснеет под внимательным, теплым взглядом Баки. - А тебе?..
- О, - чуть насмешливо ответил тот. - Матом можно?
- Нет, - с улыбкой ответил Стив.
- Тогда очень, очень хорошо. Жаль, что я так долго не решался, - Баки сел на постели, ничуть не стесняясь наготы, выбил из смятой пачки сигарету и жадно затянулся.
- Насколько раньше?
- Лет десять назад, - не глядя на него, ответил Баки.
Стив протянул руку и провел по его спине кончиками пальцев, удивляясь, что так теперь можно. Что это не будет выглядеть странно и не по-дружески. Желание касаться Баки жило в нем, сколько он себя помнил. Иногда оно вспыхивало почти нестерпимо, заставляя сжимать челюсти и кулаки. Он не понимал природу этого навязчивого желания: даже в относительно безболезненные периоды его тело будто не хотело тратить силы на всякие глупости, никак не связанные с выживанием. Так что если до сыворотки он и испытывал подобие сексуального возбуждения, то это никак не было связано с Баки. Баки был больше, чем просто объект желания, красивый, но запретный. Баки был всем. Их отношения выходили далеко за рамки дружеских, но ни один из них этого не понимал в должной мере, не видел в них ничего лишнего. Границ между ним и Баки было мало, но они были. Они не говорили о сексе: были не так воспитаны; они не обсуждали личную жизнь Баки (у Стива ее и в помине не было); не касались друг друга так, как иногда хотелось Стиву: провести ладонями по волосам Баки, по его теплой шее. В этом не было ничего сексуального, вернее, Стив не догадывался о причинах своего желания. До того, как сегодня Баки прижал его к холодной стене и, взглянув так, будто ожидал, что Стив его ударит, поцеловал.
- Десять лет назад это было бы невозможно, - наконец, вынырнув из своих мыслей, ответил Стив.
- Я знаю, - глухо отозвался Баки. – Ты…
- Мне… не хотелось. Вообще.
Баки загасил сигарету и внимательно, серьезно посмотрел на него.
- Не нужно, - улыбнулся Стив. – Теперь… - он снова почувствовал, что краснеет, - теперь проблема в другом, - он прикрыл глаза, чтобы не видеть, с какой жаждой смотрит на него Баки, и закончил: - Теперь мне хочется слишком многого.