— Твоя злоба бесполезна, — покачал головой я. — Бессмысленно искать для Кендалла наказание, я думаю, его совесть уже достаточно над ним поиздевалась.
— Но ты ведь не собираешься всё вот так оставить, да?
— Я уже сделал с ним то, что мог.
И я пересказал Джеймсу наш с Кендаллом разговор, почти дословно передав его признание и не упустив из виду то, что произошло после. Разумеется, я опустил некоторые подробности, касающиеся нашей с Эвелин ссоры. Нет-нет, для Маслоу всё должно выглядеть несколько иначе…
— Боже, вот ведь падла, — проговорил друг, схватившись за голову. — Я никогда бы и подумать не мог, что он сумеет… Мы столько лет считали его лучшим другом, а оказалось, что мы просто грели гадёныша на груди! И он укусил так внезапно и так поразительно больно…
Я молча смотрел на свои руки и чувствовал, что из меня будто вытянули все силы, так что их не оставалось даже на разговоры.
— И бедняга Эвелин, — добавил Джеймс с сожалением, — ангелы вроде неё обычно и попадают в лапы таких демонов, как он.
«Или как я», — договорило моё сознание.
— У него нет души, — продолжал Маслоу, не в силах прийти в себя от услышанного. — Я могу понять его чувства к Эвелин, от них никуда не деться, и это больно, но то, что он сделал… очень низко. И очень жалко. Бедная Эвелин, бедная… Он ею воспользовался, а она была так беспомощна… Слушай, он… он её изнасиловал?
Я мрачно посмотрел на друга.
— Не знаю, — тихо ответил я. — Всё может быть.
Тяжело вздохнув, Джеймс сжал голову обеими руками и зажмурился.
— Вы с ней не говорили об этом, правда?
— Я не могу заговорить с ней о таком, — резко сказал я. — Она этого не помнит, ты можешь хотя бы представить, как её шокирует это, если я расскажу? Я боюсь говорить об этом… и думать тоже. Именно поэтому мы всё ещё вместе, именно поэтому свадьба всё же будет. Я не протяну без неё, ни дня не протяну. Но я ещё так далёк от того, чтобы простить её…
Мне было непросто скрывать от Маслоу истинную правду, но он должен был знать хотя бы малую её часть.
— Зараза Кендалл, — сквозь зубы процедил он и сердито ударил кулаком по столу, — ублюдок! Что он наделал, безумец, что он наделал… Я больше никогда не заговорю с ним, даже в его сторону не посмотрю. — Задержав на мне внимательный взгляд, Джеймс добавил: — Не представляю, каково это — каждый день видеть Эвелин и знать, что…
— Да, это тяжело, — оборвал его я. — Каждый раз, когда смотрю на неё, я вижу, как он имеет её в этом проклятом баре… Ничего не могу поделать, хоть застрелись!
— Логан, — серьёзно проговорил он, глядя мне прямо в глаза, — это не выход.
— Не выход, — согласился я, улыбнувшись, — знаю, что не выход. Я лучше убью Кендалла.
Лицо Маслоу приняло испуганное выражение.
— Ты это серьёзно?
— Чем дольше мы с тобой говорим, тем больше я убеждаюсь в том, что он этого вполне заслуживает. Ну да, а что такого? За ошибки нужно отвечать, тем более за такие чудовищные. Я ему никогда этого не прощу.
— Логан, если ты убьёшь его, я тебе этого никогда не прощу!
— Но ты ведь сам сказал мне, что убьёшь его, помнишь?
— Господи, да ты что, принял мои слова всерьёз? Я же просто… я же…
— Не нервничай, — спокойно сказал я, слегка качнув головой. — Пока что я здесь, сижу рядом с тобой. И я никого не убью. Не-е-ет… После убийства мне прямая дорога за решётку. А боль моя никуда не денется.
Он не сводил с меня испуганного и в то же время презрительного взгляда.
— Но я очень беспокоюсь за твоё состояние, Логан, — сказал друг. — Трудно представить, как в таком дурдоме можно не сойти с ума… А ты так спокойно говоришь об этом, так что, скажу честно, я напуган.
Я усмехнулся.
— События последних недель вытянули из меня все эмоции. Всё, что мне теперь остаётся, это спокойно улыбаться.
Джеймс поднял с пола листок и молча записал третьим в списке Карлоса.
— И да, ты прости меня за эту сцену у ПенаВега, — устало произнёс я. — Мои действия совсем неожиданно вышли из-под контроля… Примерно после третьего стакана.
— Боже, я только сейчас действительно понял, о чём ты говорил, — прижав ладонь к губам, проговорил он. — Чёрт… Не представляю, что ты чувствуешь… Так что это ты меня прости, дружище. — Немного помолчав, он горько усмехнулся и добавил: — А ведь Кендалл тоже слышал твои слова. И у него на лице ни один мускул не дрогнул!
Джеймс был прав, когда сказал, что в этом дурдоме трудно было не сойти с ума, а именно дурдомом можно было назвать мою теперешнюю жизнь. Возможно, именно мои попытки сохранить остатки собственного рассудка привели меня к не совсем здоровому пристрастию к алкоголю. Только сейчас я начал действительно понимать Маслоу: в былые времена он литрами пил бренди, чтобы раствориться в алкогольном дыму и забыть то, что резало его по самому сердцу. Как глупо выходило! Прежде я осуждал то, что любую свою проблему он заливал алкоголем, а теперь я делал то же самое. Последнее время я всё чаще брал в руку стакан, потому что желал уйти от воспоминаний о нашем с Эвелин прошлом, о признании Кендалла и от мыслей о предстоящей свадьбе. В конце концов, пьяным мне было легче смотреть своей избраннице в глаза, хотя в подобном состоянии я позволял себе творить такие вещи, которые потом ещё долго не мог себе простить.
Однажды, в один из осенних вечеров, я и Эвелин сидели в ресторане и пытались решить вопрос со свадебным банкетом. Пока моя избранница листала меню, принесённое учтивым официантом, я сидел, облокотившись на спинку стула, и наблюдал за ней, неторопливо попивая ром. К тому, что я начал выпивать, она относилась резко негативно и даже истерично, так что мы очень часто ссорились по этому поводу. Но, несмотря на все слёзы и крики, я не собирался уступать ей и почти каждый вечер выпивал хотя бы один стакан. Она ничего не могла с этим сделать: всё-таки я был намного сильнее.
— Небольшой выбор горячих блюд, — сказала Эвелин, не поднимая на меня глаз. — Зато с закусками дела обстоят лучше, чем в том ресторане, в который мы ходили на прошлой неделе. Что скажешь?
— Я полностью тебе доверяюсь, — ответил я, сделав глоток рома. — Всё будет так, как решишь ты.
Вздохнув, моя невеста закрыла меню и забрала из моих рук стакан с ромом.
— Тогда для чего ты здесь? — спросила она, проникновенно глядя мне в глаза. — Для того, чтобы пить эту гадость и действовать мне на нервы? Я думала, это наша свадьба, а не моя. С таким же успехом я могла бы определиться с меню сама, без твоей помощи.
— Да, чем ближе свадьба, тем больше нервов, — с усмешкой сказал я, опустив глаза. — Ладно, милая, давай не будем затевать ещё одну ссору: в последнее время у нас их и так было очень много. — Улыбнувшись, я подвинул свой стул ближе к ней и положил руку на её колено. — Я знаю, какой танец мы с тобой будем танцевать на нашей свадьбе.
Эвелин приподняла одну бровь и вопросительно на меня посмотрела.
— Танго, — с прежней улыбкой ответил я и взял свой стакан.
— Танго? — переспросила моя невеста, снова забрав у меня ром и поставив стакан подальше от меня. — Почему ты остановил свой выбор именно на нём?
— Ну, я подумал, что нам не выбрать более страстного танца. Только он сумеет рассказать всем о том, насколько сильно мы любим друг друга. Мы ведь любим друг друга.
Она опустила глаза и помолчала.
— Ты хотя бы представляешь, какое платье мне нужно для танго?
— Ты можешь купить любое платье, Эвелин! Я уверен, оно нисколько не испортит наш танец.
— Но… я никогда танго не танцевала.
Я засмеялся и, поцеловав любимую в щёку, спросил:
— Думаешь, я когда-то его танцевал? Не пускайся в бессмысленные переживания: впереди у нас ещё почти два месяца для того, чтобы научиться. Всё получится.
Танго — это не просто танец, не просто движения. Танго — это язык страсти и любви, на котором общаются между собой два человека, и только они способны понять его. Танго — это ещё один способ признаться любимому человеку в своих горячих и пылких чувствах.