— Запись этого концерта покажут в конце декабря, боже, можно подумать, вы не знаете, как устроен этот чёртов шоу бизнес.
— Можно хотя бы на текст взглянуть? — попросил немец.
— Позже, Кендалл, всё позже. А сейчас живо в будку, я хочу, чтобы вы немного разогрелись.
И почему я раньше не догадался начать принимать таблетки, помогающие держать эмоции под контролем? Как я раньше мог жить без них? Я чувствовал себя просто отлично (вообще-то так было только тогда, когда не хотелось спать) и радовался, понимая, что теперь я могу без опаски разговаривать с людьми и не бояться сказать что-то не то. Что было также немаловажным — теперь я мог управлять своим настроением, оно не менялось по сто двадцать четыре раза на дню.
Так я думал, сидя в салоне самолёта. Мы летели в Нью-Йорк. Рядом со мной сидела Кортни, и я был рад видеть её. Она смогла заинтересовать меня, и я почему-то захотел пригласить её полететь со мной в столицу мира. Кортни обрадовалась моему предложению. Она взяла с собой папку со своими рисунками, и мы долгое время рассматривали её работы. Меня поражали её рисунки — глубина красок, чёткость линий, казалось, что смотришь не на рисунок, а на реальный предмет, ставший объектом внимания художника. Особенно запали мне в душу портреты. У Кортни замечательно получалось рисовать глаза, можно было подумать, что вживую смотришь на человека, изображённого на бумаге.
Было утро. Я не спал почти всю ночь, что-то не давало мне уснуть. Стоило мне на минуту погрузиться в сон, как что-то меня оттуда выдёргивало. Ближе к трём я всё-таки уснул, но потом сработал будильник. Может, это всё было из-за того, что я не принял таблетки на ночь. Зато сейчас я, озираясь по сторонам, начинал понимать, что меня всё вокруг раздражает. Настроение стало ухудшаться, это значило, что нужно принять лекарства.
Я сунул руку в рюкзак, чтобы взять упаковку, но ничего не нашёл. Резко схватив рюкзак, я широко открыл карманы и внимательно изучил их содержимое. Таблеток не было…
Я лихорадочно пытался вспомнить, положил я лекарства в рюкзак перед самым выходом или всё-таки нет. Может, я убрал таблетки в другую сумку? В сумку с одеждой? К моему огромному сожалению, я не мог вспомнить этого. Я не клал таблетки, я просто их не положил. Забыл. У меня просто вылетело это из головы!
Я разозлился на себя за свою забывчивость и злобно сжал кулаки. Как я смогу выступать без этих таблеток? Честно говоря, я уже не представлял, как жить без них. Хотелось забыть о чувстве постоянной тревоги, о беспокоящих меня мыслях — с этим мне могло помочь лекарство. Но его нет. А значит, на данный момент единственным верным средством от стресса является алкоголь.
Я подозвал к себе стюардессу.
— Чем могу помочь? — поинтересовалась она с заученно вежливым тоном.
— Я хочу выпить. Принесите мне виски.
— Сожалею, сэр, но виски у нас нет.
— А что есть? — нетерпеливо выпалил я.
— Мартини, шампанское, коньяк, бренди.
— Тогда давайте бренди. Только поскорее.
Услужливо кивнув, стюардесса скрылась за шторками. Кортни с упрёком взглянула на меня.
— Зачем ты заказал бренди? У тебя вечером выступление.
— Кортни, — произнёс я, повернувшись лицом к собеседнице, — я не привык к тому, чтобы все вокруг указывали мне, что делать. Тебе это ясно?
— Но Логан…
— Замолчи, — попросил её я, чувствуя, что раздражаюсь. — Я выпью совсем немного.
Кортни отвернулась к окну, делая вид, что ей всё равно. Я смотрел вперёд, пытаясь потушить загоревшееся в душе пламя гнева. Может, мои слова прозвучали слишком резко для Кортни. Но в тот момент мне это было безразлично, я всего лишь хотел спрятаться от угнетающих меня мыслей.
Через несколько минут мимо нас прошла стюардесса. Она принесла чай какому-то мужчине в сером костюме. Когда бортпроводница возвращалась обратно, я резко схватил её за руку.
— Где мой бренди? — спросил я стюардессу. Она смотрела на меня испуганными глазами, потом попыталась высвободить руку. Но я крепко сжимал её запястье, так, что пальцы побелели.
— Извините, — выдавила из себя побледневшая девушка. — У меня, кроме вас, есть и другие пассажиры…
— Я не спрашивал о том, сколько в салоне пассажиров. Я просто спросил, где мой чёртов бренди!
— Логан, — шепнула мне Кортни, положив руку на моё плечо. — Остынь. Мне за тебя стыдно.
— Заткнись, Кортни, я не с тобой разговариваю.
Её рука всё ещё лежала на моём плече. Это раздражало меня, но я старался не подавать виду.
— Из-звините, сэр, — тихо заговорила стюардесса, — сейчас я принесу ваш бренди…
— Давно бы так, — более мирным тоном сказал я и отпустил её руку. — Надо отвыкать обслуживать только тех людей, которые больше тебе заплатят.
Она глубоко вздохнула, словно набираясь смелости ответить что-нибудь, но всё же промолчала и, поправив свой тёмно-синий пиджак, вновь скрылась за шторками.
— Это было ужасно некрасиво, — сказала Кортни. Её тон был не из тёплых.
— Я не нуждаюсь в чужих комментариях.
— Мне всё равно, Логан! Ты унизил эту несчастную девушку и только что очень больно упал в моих глазах.
— Ну, не всегда же мне быть на высоте.
— Ты слишком высокого мнения о себе, Логан. Будь проще. Не думай, что ты лучше остальных, потому что это далеко не так.
— В таком случае ты ни черта не лучше и не умнее меня. Хватит наставлять меня, ты не мой учитель по математике.
Кортни убрала в сумку свою папку с рисунками и встала.
— Куда ты идёшь? — спросил я.
— Отыщу свободное место и попрошу пересесть. Потому что находиться рядом с тобой сейчас невозможно.
— Мне тоже невозможно находиться рядом с тобой сейчас, — продолжал обороняться я. — Меня просто бесит, когда люди требуют к себе повышенного внимания.
— Я ничего от тебя не требую. Я просто говорю, что ты ведёшь себя непозволительно грубо. Впервые вижу тебя таким.
— Может, это потому, что мы знакомы всего лишь третий день?
Кортни больше ничего не сказала. Она ушла.
Сидя один и многое обдумывая, я понял, что Кортни смелая девушка. Она видела, что я дико зол, но не переставала говорить со мной, как обычно это делали другие. Конечно, она не знала о моём расстройстве, но всё равно не пыталась говорить со мной мягче, не пыталась взять под контроль мой гнев. Это понравилось мне, однако я всё равно нагрубил ей. Позже мне стало неприятно из-за этого, и я решил извиниться. Только позже. Потом. Когда мы прилетим в Нью-Йорк.
По пути к отелю я вспомнил про лекарства и спросил Мика:
— Не знаешь, где здесь ближайшая аптека?
— Зачем тебе аптека? — поинтересовался он. — В моей аптечке есть всё необходимое.
— Боюсь, у тебя не найдётся того, что нужно мне.
Джеймс бросил на меня многозначительный взгляд, и его брови затанцевали.
— Мик, покажи ему, где здесь ближайшая аптека, — сказал ловелас нашему менеджеру и рассмеялся. – Ух, мне кажется, у кого-то будет бессонная ночь.
Дурак. Я имел в виду совсем не это. Хотя здесь нечему было удивляться, это же Джеймс, у него всегда только одно на уме.
Кортни, которая тоже сидела в салоне автомобиля, смущённо опустила глаза. Парни, увидев это, дружно захохотали. Мне почему-то стало жаль эту девушку, и я смерил друзей недовольным взглядом. Они замолчали, но не переставали улыбаться.
Я всё же нашёл в этом каменном лабиринте аптеку и купил там то, без чего, казалось, я мог рехнуться. В салоне самолёта мне не удалось поспать: меня одолевали беспокойные мысли, к тому же без своего лекарства я не мог нормально уснуть. Парадокс какой-то! Принимая эти таблетки, я становился сонной мухой, а без них сходил с ума от бессонницы. Долгое отсутствие отдыха сказалось на моём внешнем виде: под глазами образовались сильно заметные тёмные круги. Парни не смогли этого не заметить.
— Ты что, подвёл глаза? — спросил Карлос, указывая на мои веки.
— А я что, похож на трансвестита?
— Что тут непонятного? — вступил в разговор Кендалл. — У него началась старческая бессонница, отсюда и эти круги.