До своего дома я добирался в одиночку. Не хотелось никого видеть. Я был будто в забытье, всё время думал о чём-то, что долгое время не давало мне покоя. Я смог опомниться только ночью. Налил себе немного мартини, чтобы избавить голову от ненужных мыслей. А оказавшись в пустой гостиной, я разжёг камин и долго-долго смотрел на огонь. На него действительно можно смотреть вечно.
Потом я достал из своего рюкзака аккуратно сложенный лист бумаги и развернул его. Это был мой портрет. Мои губы тронула слабая улыбка, когда я вспомнил вчерашнюю ночь. Подойдя к камину, я бросил портрет в огонь, смотрел, как мои глаза, мои волосы и моё лицо пожирает безжалостное пламя.
Затем наступил рассвет, а я всё смотрел на догорающие остатки бумаги в камине.
========== Глава 5. “У небесных звёзд тоже болит душа” ==========
Каждое расставание – это начало пути к новой встрече.
Лиан Луа
По длинному белому коридору рассеивался приятный запах лилий. Я вдыхал этот аромат и думал о скоротечности жизни цветов. Для чего я покупаю шикарные букеты каждый раз, возвращаясь в стены этого заведения? Зачем я обрекаю живые создания на такие мучительные, почти невыносимые страдания? Кто дал мне такое право? И почему цветы так быстро умирают? Они дарят людям мимолётные, но такие приятные мгновения, а потом вянут, превращаясь из прекрасных лебедей в гадких утят. Для нас — людей — жизни цветов кажутся недолговечными. А что значат человеческие жизни для истории? Может ли сравнится сотня лет с целым тысячелетием? А что, если и мы, подобно цветам, всего лишь украшаем этот мир, даря ему только несколько сладостных мгновений? А что, если наши жизни не значат ничего для огромного мира? А что, если этот мир точно так же оставит нас гнить на подоконнике, совсем забыв о нашем существовании? ..
Остановившись у двери, я прислушался. За ней были слышны голоса. Один принадлежал Чарис, это я понял сразу, но определить второй мне никак не удавалось. Поэтому, негромко постучавшись, я вошёл в палату.
Она сидела на кровати. Маверик стоял перед ней, с увлечением о чём-то рассказывая. Увидев меня, незваного гостя, оба они замолчали и уставились на меня так, словно только что говорили обо мне и теперь делают вид, что речь шла совсем не об этом.
— Привет, — поздоровался я с Чарис, не обращая никакого внимания на Маверика. — К тебе можно?
Она бросила виноватый взгляд на Маверика. Тот весь покраснел от злости, но, набрав полные лёгкие воздуха, всё же сказал:
— Я ещё не закончил.
Я понимающе закивал и присел на соседнюю кровать. Маверик смотрел на меня так, будто готовился испепелить взглядом. Я невозмутимо глядел в окно. Поняв, что я не собираюсь никуда уходить, мой любимый неприятель продолжил:
— Я говорил со Стивеном Бартоном. Он сказал, что двери его лечебницы открыты для каждого. Но Чарис, любимая, его лечение… оно стоит очень дорого.
— Но оно эффективно.
— Я этого не отрицаю. Пойми, лучшего врача я найти не смог. Я очень хочу, чтобы ты поправилась, но за такие деньги… я не смогу тебе помочь даже при всём своём необъятном желании!
— Я знаю. В любом случае ты сделал очень много. Спасибо, Мавс.
Он улыбнулся с такой теплотой, что она, кажется, могла бы согреть всю планету.
— Что говорит Дейл О’Коннор?
Чарис бросила на меня испуганный взгляд. Однако я оставался спокоен, даже услышав это имя и вспомнив надменный взгляд этого доктора. Да, всё в порядке. Я контролирую себя. Ни один мускул на моём лице не дрогнет без моего желания.
— Ничего хорошего, — со вздохом ответила Чарис и посмотрела в пол. — Денег на дальнейшее лечение больше не требует. Скорее всего, через пару дней я уеду из этой больницы навсегда.
Я смотрел на неё и думал, чем я смогу ей помочь. Судя по их разговору, эта больница больше не может лечить Чарис, а нового доктора наш бескорыстный Маверик найти не сумел. Нет, конечно, один вариант есть у него на примете, но оплата этого лечения не по силам ни ему, ни Чарис.
— Я постараюсь что-нибудь придумать, — пообещал Маверик, выдержав минутное молчание. — Я всё вот так не оставлю. Это несправедливо.
— В этом мире не осталось места для справедливости, Мавс. Но всё равно спасибо за старание.
Он поцеловал её в щёку — возможно, мне назло – и, попрощавшись со своей любимой, покинул палату.
— Тебе не стоит тратить деньги на эти букеты, — со слабой улыбкой произнесла Чарис, принимая от меня лилии. — Но они правда прекрасны.
— Поэтому я и трачу на них деньги.
Она поставила букет в вазу и с недоумением оглянулась на дверь.
— Как ты прошёл? Насколько мне известно, Дейл сделал мою палату местом для ВИП персон.
— Проскользнул мимо уснувшей медсестры. Они вообще сменами меняются? Мне кажется, что женщина, которая находится сегодня на посту, дежурила не меньше четырёх суток.
Чарис засмеялась. Затем её смех сменился улыбкой, а потом и улыбка исчезла, словно солнце, стремительно скрывшееся за горизонтом.
— Вы с Мавериком всё ещё вместе? — задал прямой вопрос я.
— Логан…
— Нет, я ни к чему не клоню. Ничего не имею в виду. Это простой спортивный интерес.
Какое-то время она молча глядела на меня.
— Нет, мы с ним не вместе. Честно говоря, мне даже говорить с ним не хочется после того, что случилось.
— Тогда зачем ты это делаешь?
— Я не могу просто попросить его оставить меня в покое. Понимаешь, Логан? Он любит меня. И мне больше не хочется разбить кому-нибудь сердце.
«Ах, ты ж сука», — пронеслось у меня в голове. Когда я без памяти любил её, разве она думала о том, чтобы сохранить моё сердце в целости и сохранности? Разве она пыталась склеить его по частям, когда оно уже было вдребезги разбито? Какого чёрта она переживает за чувства Маверика? Какого чёрта она боится его обидеть?
Это подняло в моей душе безудержную волну гнева, я почувствовал, как сильно начало пульсировать в висках. Однако, приложив огромное усилие, я всё же подавил в себе это чувство и, переступив всё, что только можно, через силу улыбнулся.
— А что насчёт Дейла? — продолжил интересоваться я.
— Логан, ты провоцируешь самого себя.
— Ложь. Я задал тебе вопрос, неужели так сложно на него ответить?
— Нет, — без всякого желания ответила Чарис. – Нет, с Дейлом у меня тоже ничего больше нет. Для этого есть веская причина.
Я молил бога лишь об одном: чтобы Чарис не продолжила свою исповедь. И, к счастью, всё так и случилось, она замолчала. Наверное, между нами было что-то вроде безмолвного соглашения. С момента расставания мы ни разу не признались друг другу в своих чувствах, какими бы они ни были. Будь то любовь, ненависть, неприязнь, простая симпатия, ревность или равнодушие — ни один из нас и слова не проронил, не потрудился сказать о том, что чувствует. Мы об этом не договаривались, но оба вели себя именно таким образом. Даже сейчас, встретившись впервые после очень неприятного разговора, мы не выразили друг другу свою неприязнь. Я знал, что она всё ещё в обиде на меня, а она знала, что я был всё ещё чертовски зол на неё. Но мы молчали. И это меня устраивало. Хотелось бы, чтобы наши отношения оставались такими навечно.
— Насколько я понял, — начал я после молчания, — Маверик, объездив, возможно, всю Европу, решил остановиться на одном единственном докторе?
— Да. Бартона он нашёл в Лондоне, сказал, что лучшего варианта нам просто не найти.
— По-моему, он не так уж сильно старался, как думаешь?
Чарис лишь рассеяно пожала плечами.
— Он сделал то, что мог, — сказала она со вздохом. — Но его усилия не стоят и ломаного цента.
— О чём это ты?
— Он напрасно искал новую лечебницу, я уже давно сделала это сама.
— Правда? Почему ты тогда его не остановила?
— Мне не хотелось остужать его пыл и желание помочь. Он мог бы почувствовать себя бесполезным, ненужным. А я этого не хочу. И… мне пришлось промолчать, чтобы не расстроить его.