- В сущности, все возможно, - говорю я, немного подумав. - Старина Дрейк однажды выкинул подобный номер. Только тогда крахмала было десять килограммов.
- Да, мне это известно, - кивает Мортон. - Но в данном случае это не номер старины Дрейка. Нам досконально известно, что с исходной базы в Варну был отправлен героин, а не крахмал. И совершенно ясно, что героин превратился в крахмал по пути из Варны.
- Странно...
- Странно может быть для нас. Но не для вас. Однако теперь странное для нас становится легко объяснимым.
- Не смею интересоваться вашими гипнозами, - пытаюсь выиграть время я, - могу сказать только то, что говорил в свое время Дрейку: мои люди абсолютно не интересуются вашим героином. По той простой причине, что использовать его в Болгарии нет никакой возможности.
- Знаю, знаю, я уже слышал об этом от вас, - довольно нетерпеливо прерывает меня Мортон. - Я даже был склонен вам верить. Только времена эти безвозвратно прошли, мистер Питер.
Он смотрит на меня в упор, в его тяжелом взгляде светится откровенная злоба.
- Мы думали, что имеем дело с бандой контрабандистов, тогда как, в сущности, это была ваша разведка... Мы совершили ошибку... Роковую ошибку, надо признаться...
- Разведка? - спрашиваю я наивно. - Вы думаете, что органы разведки будут тратить время на какую-то торговлю наркотиками?
- Но вы тоже совершили роковую ошибку, мистер Питер, - продолжает американец, пропуская мимо ушей мое замечание. - Верно, вы очень удобно устроились в тылу противника. Только забыли обеспечить себе выход на случай крайней необходимости. И теперь вы заплатите за все. Или получите по заслугам, - если для вас предпочтительнее такой оборот речи.
- И вы еще осмеливались упрекать меня в подозрительности... произношу я с горечью.
- Да, вы подумали о выходе лишь тогда, когда все двери были уже крепко заперты, - продолжает развивать свою мысль Мортон, - и хотя я не питаю особой слабости к юмору, меня просто разбирает смех, когда я вспоминаю ваши наивные попытки получить визу, причем не через кого-нибудь, а через меня. Для путешествия, которое вам предстоит, у вас не будет абсолютно никакой необходимости в визе, мистер Питер!
Он умолкает, смотрит на часы, потом в глубину зала, тонущего в полумраке, и говорит:
- Полагаю, что человек, о котором идет речь, может появиться в любой момент. Поэтому я хочу воспользоваться случаем и не быть к вам слишком строгим хотя бы в последний раз, несмотря на то, что вы этого, конечно же, совсем не заслуживаете. Отпустить вас на все четыре стороны или предложить вам место в нашей системе - это может решить только высшая инстанция. Но в моей власти даровать вам жизнь - я надеюсь, вы даете себе отчет в том, что в данный момент имеете все шансы ее потерять.
Значит, все-таки еще есть одна маленькая дверца, должен был бы сказать сам себе я. Но я не делаю этого, поскольку достаточно ясно сознаю, что это всего лишь воображаемая дверца, мираж для дураков.
В этот момент мне кажется, что в глубине зала мелькает какая-то легкая тень. Неясная тень, которая появилась на мгновение и исчезла за ближайшей бетонной колонной. Возможно, мне это просто показалось, только вряд ли, я вижу, как Мортон устремляет свой взгляд в том же направлении.
- Итак, я готов подарить вам жизнь, мистер Питер. - Мортон снова садится на своего конька. - При одном единственном, но непременном условии: вы нам выложите все, что знаете, так сказать, "всю подноготную". Факты, технические подробности и - самое главное - имена. Совсем не трудно, правда?
- В самом деле, - спешу я согласиться, - но только в том случае, если бы я располагал нужной вам информацией. А я ею не располагаю. И просто не вижу, как бы я мог заслужить высокую честь, которую вы мне оказываете, принимая меня не за того, кем я в действительности являюсь...
- Прекратите вашу болтовню, - обрывает меня Мортон, не замечая, что я, вроде бы бесцельно тычась в разные стороны, приближаюсь к нему почти вплотную. - Говорите прямо: да или нет?
- Вы сами понимаете, сэр, что в данный момент я сгораю от желания сказать "да". Но после моего "да" на меня посыпятся вопросы, я буду вынужден лгать, поскольку мое вранье будет из той области, которая, как я уже вам сказал, для меня терра инкогнита...
- Ни с места! - предупреждает меня американец, на этот раз заметивший мое продвижение к нему.
И уже громче кричит:
- Выходите, дорогой! Мистер Питер хочет вас видеть!
Не успевает заглохнуть эхо этого зова, прокатившееся по пустому залу, как из-за бетонной колонны бесшумно возникает фигура худощавого мужчины в черном плаще, в черной шляпе и с каким-то черным предметом в правой руке. Мужчина, лениво жуя пресловутую резинку, устремляет на нас взгляд своих немигающих глаз. Чрезвычайный и полномочный посланник смерти.
- Ни с места! - гремит новая команда. Но на этот раз командую я. Поскольку в то мгновение, когда Мортон позвал Марка и бросил взгляд на противоположную колонну, я встал за его спиной и упер дуло пистолета ему в поясницу. Маневр, который я до мельчайших подробностей перебирал в уме в течение всего нашего разговора с полным сознанием того, что этот маневр ни к чему не приведет. Ведь если даже допустить, что мне удастся как-нибудь выбраться из этой ловушки, передо мной немедленно возникнет следующий вопрос: а дальше что?
В первую секунду американец вроде бы еще не осознает свое положение и даже невольно тянется рукой к заднему карману, поэтому я вынужден повторить немного тверже:
- Ни с места, Мортон! Не то я разряжу всю обойму вам в спину! Причем из пистолета старого Дрейка.
При этих словах во избежание возможных неприятностей я сую руку в задний карман американца и достаю спрятанный там пистолет.
- ...старого Дрейка... - слышу я эхо собственного голоса.
Однако источник эха - не стены помещения, а губы Марка.
- Вы убили старого Дрейка, да?
В первый момент я думаю, что вопрос относится ко мне, хотя это маловероятно, так как темные мертвенные глаза Марка смотрят на американца. И тогда мне приходит в голову, что все-таки одно живое существо испытывало чувство привязанности к покойному гангстеру. И это существо - человек в черном плаще и с куриными мозгами, посланник смерти.