Отошел святой Петр в сторону и тут же вернулся с комариной волынкой. И до того она была тонкой, что глазами не разглядишь, до того легкой, что в руках не чувствуешь.
— Вот тебе, парень, волынка, какую ты просил. И знай, что тот, кто играет на ней, и тот, кто слушает, забывают и голод, и жажду, и заботы, и усталость, и страдания. Кто услышит, тому жизнь раем покажется, и будет он плясать до упаду. Вот оно как…
Сказал это святой Петр, да и был таков.
Петря смотрел, разинув рот, то на место, где только что стоял святой, то на волынку, которую почти не видел и в руке не чувствовал, и никак не решался поднести ее к губам.
— Вот у меня и волынка, — сказал Петря. — Только не знаю, что мне с ней делать.
А тем временем волки почуяли запах барана, зажаренного в собственной шкуре, и стали собираться под деревом. Долго ли, коротко ли, видит Петря — окружили его волки со всех сторон и глазами сверкают. А волки были большие и щелкали зубами — вот-вот разорвут и съедят молодца.
«Погодите же, — думает Петря, — вы у меня напляшетесь. Проголодались? Сейчас накормлю». Надул он волынку и стал играть, как умел.
Посмотрели бы вы, какие тут начались чудеса. У Петри страх как рукой сняло, а волки сразу подобрели, замахали, как щенята, хвостами, потом принялись плясать, прыгать, кувыркаться и всякие выкрутасы выделывать, как в сказке… Любо-дорого глядеть!
Отправился Петря в путь и все продолжает играть на волынке. Захотелось ему из лесу выбраться в поле, к людям. Одному ведь и в раю жить скучно… Один и дома горюет, двое и в поле воюют.
А волки идут за ним, подпрыгивают, кувыркаются и выделывают разные штуки.
На заре вышел Петря из леса и увидел впереди поля, сады, луга — словом, и деревня недалеко.
«Так, — подумал он, — было хорошо, теперь еще лучше будет».
Перестал он играть, а волки испугались света и побежали обратно в темную лесную чащу. Что же Петре делать? Куда податься?
Пошел он полем между селами и лугами, а где и прямиком. Долго ли, коротко ли, приходит Петря в деревню и останавливается у попа. Знает крестьянин, что поп на селе боярин.
— Здорово живешь, батюшка.
— Здравствуй, сын мой. Откуда и куда?
— Из дома я, батюшка, да вот не знаю, откуда и куда отправился, где был, куда прибыл и куда дальше идти…
Поп, человек себе на уме, сразу смекнул, что имеет дело с дурачком-простачком, который сам не знает, чего хочет, и не ведает, где голову приклонить.
«Такой-то мне и нужен, — думает про себя поп. — И не отсюда он и не оттуда, а будет сидеть, куда посадят».
— Иди ко мне служить, сын мой, — говорит. — Работы немного, плата хорошая. Утром встанешь, конюшни почистишь, а потом сиди сложа руки. Поведешь скотину на водопой, дашь ей корму, и опять делать нечего. Наколешь дров, разведешь огонь на кухне и опять сиди себе. Потом коз на пастбище выгонишь и целый день заботы не ведаешь. Вечером, как вернешься, опять делаешь все, как утром, да еще кое-что, а потом сидишь себе и ничего не делаешь. И за все это я дам тебе в год семь коз с козлятами и козла рогатого, чтоб ты из дома моего ушел богаче, чем пришел.
— Что ж, послужу тебе, батюшка, — отвечает Петря.
Стал он у попа служить, чтоб хоть как-нибудь пристроиться.
Утром сделал Петря все, что полагалось, и хотел было отдохнуть, да некогда. Потом вывел он поповских коз на выгон, и тут началось…
Только привел их на выгон, козы разбежались, будто черти за ними гнались. Одна лезет на скалы, другая прыгает в яму, третья через плетень в зеленую капусту соседа. Не зря сам черт козу у ворот рая стережет. Бегает бедный Петря, высунув язык, за козами то вверх, то вниз, то в ту сторону, то в другую, не может собрать их в одно место.
— Ладно, — говорит он, измаявшись. — Не умней же вы волков. Сейчас вы у меня напляшетесь.
Вынул Петря волынку и заиграл. Как будто кто-то за веревочку потянул коз с козлятами да с козлами рогатыми к Петре. Собрались они вокруг и давай плясать, как только козы умеют. Где уж тут думать про голод и жажду!
От прыткой козы ни забора, ни запора. А тут успокоились они, пляшут, только бороды козлиные да уши трясутся. Сидит Петря весь день до вечера под широколистой липой, играет козам, а они ласково поглядывают на него и прыгают.
Только вечером, когда Петря перестал играть и вернулся со стадом домой, козы были до того голодны, что набросились, как саранча, на попову изгородь и всю обглодали.
На второй и третий день опять то же.