Не меньше ее задело обвинение, что они с отцом его обокрали. Только этого не хватало.
Дома она, уложив девочек, зазвала отца в кухню и прикрыла за собой дверь.
— Как дела с отелем?
— Неплохо. Подлежит достройке, но на всякий случай надо укрепить фундамент. А с чего вдруг ты заинтересовалась отелем?
— Надо вернуть Алексею то, что он вложил.
— Чтобы он профукал с малолеткой, — буркнул полковник. — Шиш два! Я ему содействовал, без меня он бы не получил ни клочка земли. Он тут кто? Иногородний. Вышел из доверия — иди, откуда пришел.
— Папа. Нельзя оставлять человека без куска. Любой ожесточится. Оторвется он не на тебе, на мне.
— Он тебе угрожал? — Юрий Максимович достал сигареты и выложил на стол.
— Нет. Нам в этом городе жить.
— Я его выкурю отсюда, и все дела.
— А рассчитаться с ним мы не можем?
— Незачем. Тебе девчонок растить, деньги пригодятся. — Он потрогал пачку, вытащил сигарету наполовину и полюбовался. Он позволял себе три штуки в день и потому оттягивал удовольствие.
— Смотри, взбесится, может стать неосторожен.
— С каких это пор ты стала такая пуганая? Темнишь что-то. Мне его бояться смешно, у нас весовые категории разные. Взбесится — еще лучше. Нечего тут вилять, сказано-сделано. Его права морально сомнительны, юридически он мертвец. Сообразит, не сумасшедший же. И тебя не пойму, зачем отдавать свое какой-то соплюхе?
— Но Алексей все-таки мне муж, я привыкла с ним считаться.
— Бросай эту привычку. Пора думать о себе, детях и престарелых родителях. А мужик всегда пристроится, тем более этот. Непропащий. Всех обвел и денег требует.
— Откуда ты знаешь, что он требует? Ты же его не видел.
— Почему? Видел. Он переговоры со мной провел, чтоб с тобой не встречаться. Зря ты, Ириша, о нем печешься. Ты и девчонки для него — никто. Он знать вас не хочет, не заикнулся ни разу. Только о деньгах. — Юрий Максимович наконец зажег сигарету, затянулся и внимательно посмотрел на дочь. — Я вот чему удивляюсь: скоро полтинник, а выглядит потрепанным юношей и ведет себя, как маменькин сынок. Пока получалось с моей помощью зарабатывать, смирно жил, а как дела пошли под откос — смотался. Даже если он к тебе придет и в ногах будет валяться, такое не прощают.
— Прощают и не такое, — отрезала Ира. — Прощают детей на стороне, трепки, синяки, нищету и все остальное. Было бы желание.
— Да бабье вообще жалостливое. Вон и с бомжами живут, да только зачем это тебе-то надо? Бросай ты это барахло. Сашка Авилов, и тот лучше, хоть и бандит. — Юрий Максимович усмехнулся, что-то припомнив.
— Почему бандит? — изумилась Ира. — Он подержанными автомобилями торгует.
— Которые сам угнал.
Ира не нашлась что ответить, растерялась, внезапно поняв, что атмосфера в Сашином доме и есть, видимо, напряжение, которое испытывает живущий вне закона. Он всегда под прицелом. Оттого ее и мучили «глюки»-преследователи, что жила с бандитом. Надо будет расспросить Якова, что у него за связи с Сашей.
Все-таки она не понимает главного в этих людях. Внешне они такие, как все, но Яков, человек во всех смыслах приятный, может затолкать в машину и держать взаперти женщин. А история с портсигаром? Ясно, что он принадлежит покушавшемуся на Сашку. Или его соучастнику. Но представить, что это Яков, она не может, убийство с ним не совмещается. Слишком хорошо она думает о людях, и такое просто не лезет в голову. Воображения не хватает. Что касается мелочей, она разбирается быстро, заподозрить в подслушивании чужую домработницу легко, но чем симпатичней человек, тем безоговорочней она ему доверяет. Что за кретинизм? Если он хорошо относится к ней лично, то это не означает, что он не может быть убийцей.
Как, например, общаться с Яковом, если знать про портсигар? А она знает и продолжает напропалую кокетничать. А если представить себе, что интересы их разошлись, тогда тот же Яков, не дрогнув, сшибет ее на дороге? Как жить, если так думать о людях? Но ведь Алексей показал ей, что пока жена ему нужна — это одно, если становится обузой — совсем другое, и о чувствах или детях не может быть и речи. Только о деньгах… Она взглянула на отца, тушившего в пепельнице сигарету.
— А ты сам-то? — вдруг спросила его. — Не того? Не бандит?
Полковник захохотал:
— Жулика распатронить — святое дело. Сейчас есть чем поживиться. А ты что, настучишь? — Полковник вдруг помрачнел. — Надеюсь, ты не в мамашу.