Стали инвалидами и ушли молодыми из жизни мои сверстники, работавшие на рисовых чеках с гербицидами и пестицидам. Безбашенный проект принёс жителям Кубани, говоря словами Маркса, только несчастье.
Но самое ощутимое, самое грозное несчастье для Земли — это то, что за три тысячелетия землепашества на планете из трёх миллиардов гектаров плодородных земель остался лишь один (!). Получается, что в среднем за год площадь плодородных земель сокращалась на 2/з миллиона гектаров. И по–настоящему страшно даже не от того, сколь много плодородной земли «ушло». Ощущением геополитического апокалипсиса веет от того, как мало её осталось.
Часто разговоры о том, что на земле можно хозяйствовать не так, упираются в непробиваемый довод: «за діда–прадіда було заведено, а він …». И невдомёк оппонентам, что при хозяйничании «як заведено дідами–прадідами» процесс деградации плодородных земель идёт по нарастающей. Вывод плодородных земель из оборота резко ускорился в последние столетия — после изобретения и повсеместного внедрения плуга.
Сакс (изобретатель плуга), видимо, тоже хотел как лучше, однако после его «подарка» человечеству плодородная нива Земли стала сокращаться ежегодно уже на три миллиона гектаров! Почти в 5 раз быстрее, чем в среднем за историю землепашества.
Ещё страшнее выглядят относительные цифры. Если раньше в год терялось примерно 0,02% всей площади, то теперь — в 15 раз больше. И уже не отмахнёшься беззаботно: мол, на наш век хватит. К тому же, население Земли ежегодно прирастает прогрессирующими темпами. Если за весь XIX век оно увеличилось на 710 миллионов, а за XX — чуть менее, чем на 5 миллиардов человек, то сейчас оно ежегодно (!) прирастает на 90 миллионов человек!
Когда «последовательные марксисты» в «одной, отдельно взятой стране», игнорируя мудрое предостережение Маркса, дохозяйничались (под лозунгами типа «Течёт вода Кубань–реки куда велят большевики») до курьёза — импорта зерна (!) в Советский Союз, Черчилль прореагировал на этот «пшик» с присущим ему юмором: «Я думал, что умру от старости. Но, когда узнал, что Россия, снабжавшая хлебом всю Европу, стала покупать зерно, то понял, что умру от смеха».
Чрезвычайно любопытна позиция выдающегося знатока физиологии растений К. А. Тимирязева. Откликнувшись на всенародное бедствие — навеянную суховеями жестокую засуху 1891 года, Климентий Аркадьевич 26 марта 1892 года прочитал знаменитую лекцию «Борьба растения с засухой». В ней он прямо говорил: «Дело людей, стоящих лицом к лицу с грозным бедствием, оценить, в чём и насколько человек может с пользой подражать природе…». Подражать природе — как почтительно по отношению к ней!
Жесточайшая засуха не побудила К. А. Тимирязева искать дополнительные источники водоснабжения, заниматься ирригацией, строить моря, поворачивать вспять реки… Нет! Климентий Аркадьевич исходил из того, что Природа самодостаточна, что у неё есть средства для решения этой проблемы, и наш святой долг — узреть их и с толком распорядиться.
Климентий Аркадьевич не ограничился признанием цельности и самодостаточности Природы и необходимости подражать ей — он воспользовался этим представлением как инструментом практического анализа грозного бедствия… Как символично — он говорил не «о борьбе с засухой», а о «борьбе растения с засухой»! Всего одно слово, а какая в этом глубина! Какое уважение к Природе! Какая вера в её всемогущество!
В этот же ряд ложится знаменитый принцип И. В. Мичурина «Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у неё — наша задача». На первый взгляд, включение автора этого принципа в число мудрецов, трепетно смотревших на природу, — некорректно. Но надо учесть, что большевики «приватизировали» этот принцип, толковали его с точностью до наоборот (в смысле «одобрямса» их смелым прожектам), замусолили его, превратили в жупел, прикрывающий размашистое отношение к природе и оправдывающий поворот рек, запруживание Кара—Богаз—Гола и иные бесшабашные (или безбашенные?) проекты покорения природы.