Вызов на очередную планерку поначалу показался мне случайностью. Вопрос решался за вопросом, обо мне совершенно забыли, и я сидел злой, не понимая, кому понадобился такой глупый розыгрыш именно в тот день, когда у меня накопился полный стол почты. Но прежде чем закончить совещание, редактор неожиданно поставил все на свои места.
— И еще один вопрос. Наш специальный корреспондент товарищ Сергеев написал очерк о молодых подпольщиках из Старого Гужа. Мы его читали… — когда главный редактор начинал употреблять множественную форму местоимений при решении судьбы материала, это почти всегда не предвещало ничего хорошего, но я все равно был рад — теперь хотя бы появится ясность. — Есть разные мнения, но я бы прежде хотел предоставить слово Юрию Владимировичу. — Он сделал жест рукой, как бы приглашая ответственного секретаря на ковер.
Тот встал и, проведя рукой по глубоким залысинам, сказал, не глядя на меня:
— Товарищ Сергеев ввел редакцию в заблуждение… Мы посылали его материал на консультацию в Старогужский обком партии и выяснили резко отрицательное отношение как к самому материалу, так и к действиям товарища Сергеева в Старом Гуже. Он не счел нужным не только нас поставить в известность об истинном положении дел, но и пренебрег мнением областной партийной организации…
Он начал читать полученное из Старого Гужа письмо, но для меня мог этого уже не делать, я знал не только, что там написано, но и кто его написал: Ромадин Федор Петрович, заместитель заведующего отделом обкома партии, человек пожилой, с первых же слов нашей беседы занявший совершенно непримиримую позицию по отношению к каким-либо поискам.
Я надолго запомнил его слова:
— Молодой человек, нет нужды повторять ошибки, которые уже были однажды сделаны и за которые товарищи понесли вполне заслуженное и достойное наказание. Не может быть там дыма, где не было огня…
Я тогда еще что-то возразил скаламбурив:
— Как раз огня-то в то время было больше, чем достаточно…
Но он пропустил мою реплику мимо ушей и продолжал:
— Вы обижаете всю область, считая, что нам не хочется иметь у себя молодых героев-земляков, на примере которых мы могли бы воспитывать нынешнюю молодежь… — Он говорил медленно, словно роняя крупицы золота в морскую бездну.
Тогда сгоряча я наговорил ему немало обидных, несправедливых, как многое, сказанное в запальчивости, слов. Он выслушал их с удивительным спокойствием и вновь повторил свое:
— Считаем нецелесообразным начинать делать то, что однажды уже отняло столько времени и показало ложность слухов, на которых вы базируете свои благие порывы. А что касается меня, по вашему мнению, человека консервативного, то я, и никто иной, будучи инструктором обкома партии, получил в свое время нагоняй, и еще какой, за поддержку «правдоисканий» товарища Сизова…
— Но ведь Сизов еще не вся организация. Он человек себе на уме…
— Да уж меньше Золотой Звезды Героя Советского Союза и брать не хотел на первых порах. Потом, правда, соглашался и на прибавку к пенсии…
Мы разошлись с Ромадиным, весьма недовольные друг другом. Пришлось идти к секретарю по пропаганде. Человек внимательный и рассудительный, секретарь сказал, что было бы очень хорошо доказать наличие организации, но по тому, насколько он знаком с материалами, не видит возможности это сделать, пока не найдется уважаемого свидетеля, рассказавшего правду… А мертвых не вернешь… Оставшиеся — слишком заинтересованные лица. Да и ведут себя некоторые так, что дискредитируют прекрасную идею народной борьбы…
— А что касается Ромадина, — секретарь обкома посмотрел на меня изучающе, словно убеждаясь, что смогу оценить искренность его слов, — то заместителя заведующего отделом понять можно. Он много сил положил на это подполье, пытаясь помочь распутать дело. Ему в свое время крепко попало за инициативу. И кроме того, Сизов задергал. По судам его затаскал. Завалил критическими письмами все инстанции. Ромадин устал оправдываться, а обком — отвечать в инстанции. Тем более что все усилия оказались напрасными. Помогите, мы вам будем только благодарны…
— Что вы скажете, товарищ Сергеев? — Я не сразу расслышал вопрос редактора, а когда встал, почувствовал, что большинство членов редколлегии не на моей стороне. Юрий Владимирович сидел, откинувшись на спинку кресла, с видом римского триумфатора.
— Письмо подписано человеком, которому совершенно наплевать на то, будет ли поставлен памятник старогужским ребятам…
Мне не дали закончить.
Наш секретарь партийной организации, заведующий отделом публицистики, бросил: