— Иван, — она неодобрительно помотала головой, но мягко улыбнулась, потрепав его по и без того растрепанным волосам. — Поспи, уже ночь, хватит с тебя пока работы, — она чуть надавила на его плечо, укладывая уставшего парня на кровать.
— А Вы?
— Я схожу к Лазареву, нужно поговорить с ним… Улик, кроме мотива и этого эпителия под ногтем, практически нет, но я думаю, в этой истории мы все еще чего-то не знаем, —полковник задумчиво кивнула самой себе; после перевела взгляд на подчиненного и вновь слабо улыбнулась — он уже мирно спал, обняв стопку бумаг и прижав ее поближе к себе, словно ребенка, которого нужно лелеять и защищать от всего на свете.
Рогозина взяла плед с подоконника и аккуратно накрыла им спящего Ивана, от чего тот довольно улыбнулся во сне и что-то пробурчал, повернувшись на бок.
Через несколько секунд, убедившись, что он крепко спит, Галина покинула свою комнату и направилась в палатку руководства, где и должен был находиться, особенно в такое позднее время, Дмитрий — подозреваемый уже в двойном убийстве своих коллег.
***
В конце рабочего дня сотрудники ФЭС, тем же коллективом, что и с утра, собираются в переговорной. Никто уже не шумит, у всех достаточно работы и мыслей, каждый занят своим, но в то же время общим, делом.
Начальница появляется в помещении и садится за привычное место, вопросительно глядя на своих подчиненных. Майский рассказывает об оперативной работе, поддерживая новую сотрудницу и ненавязчиво хваля ее работу. Чуть позже присоединяется Оксана, рассказывая о том, что им с Иваном удалось вытащить из тех скудных улик, которые удалось раздобыть оперативникам. Как выяснилось, сам компьютерный гений как обычно кое-что придумал и остался в лаборатории, чтобы проверить свою догадку.
Антонова коротко рассказывает о том, что удалось узнать во время вскрытия. Общее обсуждение началось лишь после того, как все закончили свои рассказы. Поднялся небольшой шум, но это не мешало сотрудникам слушать и, главное, слышать друг друга. Они обсуждали разные версии, откидывая поочередно те, которые явно не подходили логично или не состыковывались с уликами и результатами экспертиз. В итоге, пришли к одной версии, которую ярко высказала та самая новая сотрудница:
—Что же, сherchez la femme, друзья, сherchez la femme, — с прекрасным французским произношением восклицает Власова, глядя при этом на Валентину, и улыбаясь ей, чуть прищурившись.
— Да, Вы совершенно правы, Маргарита, — с такой же улыбкой произносит патологоанатом, закусывая кончик ручки, которую, то и дело, крутила в руках.
Сергей просто не мог не заметить этих взглядов. Через стол практически все совещание летали искры. Редко, но очень ярко. Даже слишком, для него.
***
Очередной день пролетел мимо нее за вскрытием очередного тела. Точные отработанные движения рукой, манипуляции скальпелем и специальной пилой. Перчатки, пробирки, чашки Петри. Улики, экспертизы, доказательства. Раскрытое дело, переданное в суд. Антонова устало снимает обувь на каблуках в прихожей собственной квартиры. Дома опять никого нет, тихо и немного холодно.
Кофе, тонкие сигареты, которые она просто ненавидит.
— Что это за сигарета такая, я чихаю дольше, чем она тлеет!
Но чем меньше сигарета, тем меньше никотина, верно?
— Бред, Антонова, сущий бред!
Просто нужно немного успокоить нервы.
Валентина выходит на балкон и смотрит на огни шумного даже в такое позднее время города. Поджигает сигарету и медленно, немного неуклюже с непривычки, делает первую затяжку. Не кашляет, так же медленно выпускает дым. Вторая, третья, четвертая… Нет, не сигарета, просто затяжка. Несколько. Гасит сигарету о стеклянную пепельницу, в которой нет других окурков, которая даже блестит от своей чистоты и никому не нужности.
Женщина устало садится в кресло, укрывая ноги шалью, и берет в руки рамку с фото, которая стояла на плетеном столике. Маргарита.
…Появилась вся из себя такая знающая, опытная и объективная. Появилась в обычный вторник. Кстати, это был последний обычный вторник для них обеих. После этого каждый день был особенным, даже тот, который они проводили не вместе. Искры, летающие по зданию ФЭС, многозначительные улыбки, мимолетные прикосновения.
Она проводила рукой по ее плечу, когда уходила куда-то или пыталась приободрить. Нарочито медленно вела рукой по спине вниз или вверх, в зависимости от непонятно чего.
Легкая улыбка касается губ патологоанатома.
Когда ее Рита сделала это впервые, было непонятно и непривычно. Хотелось ударить. Валентина четко помнит, как обернулась и неодобрительно строго посмотрела на новую оперативницу. А та лишь стояла и хитро улыбалась, глядя ей прямо в глаза.
— Такая же, как Майский, поэтому и подружились в первый ж день, — Валентина слегка качает головой и улыбается, делая несколько глотков теплого чая.
…Хотя патологоанатом сама была не промах. Гладила ее по руке, когда они сидели за столом в буфете. И это… закусывание ручки; изучающий взгляд, самодовольный, как и сама блондинка, ведь реакция никогда не заставляла себя долго ждать. Власова всегда пытливо следила за ручкой и слегка припухшими губами.
Она всегда одевалась со вкусом, но иногда на ней появлялась действительно шикарная одежда. Это не обязательно были платья. Нет, они, конечно, были. С открытыми плечами; полностью, или с тонким, почти прозрачным кружевом. Были и брюки с невероятными блузками. И нет, дело не в декольте или каких-то других вырезах. Она просто выглядела шикарно. В такие дни взгляды становились более частыми и… волнующими, что ли.
Майский всегда с интересом наблюдал за этими двумя. Иногда с удивлением, как они не набрасываются друг на друга, потому что напряжение периодически действительно возрастало до точки невозврата. Но так только казалось, они всегда могли мило улыбнуться друг другу и разойтись по разным сторонам широкого коридора.
Уж с его ли подачи, или по собственной интуиции, но однажды Власова заглянула в бар через несколько кварталов от места работы. Как ни странно, вечер в нем проводила и Антонова. Да, милая; да, скромная; да, может выпить. И что здесь такого?
— Ничего, просто странно тебя здесь видеть. Двойной виски, пожалуйста, — Маргарита кивает бармену и вновь поворачивается к патологоанатому. — И, что же ты пьешь?
— А что ты можешь предложить? — игривая улыбка вместо ответа. Принято.
Шутки, немного (или много) алкоголя, столик в самом углу, не у окна, а просто в углу. Чтобы меньше людей и меньше шума. Чтобы создать свой уютный мир, в котором только двое. И бармен.
—Знаешь, — тихо произносит оперативница, ставя на столик опустошенный стакан из-под виски. — Мне кажется, я теряюсь. Теряю связь с реальностью и власть над самой собой, — она поворачивает голову к собеседнице, сидящей рядом, а не напротив, как это обычно бывает.
— Почему же? — с неподдельным интересом спрашивает блондинка, обворожительно улыбаясь и кладя на стол уже измученную трубочку, которая была в стакане с коктейлем.