– А не Алекс?
– Нет. Чарли – идеально.
– Ты права. Алексов – как собак нерезаных.
– Но мы можем вновь найти его, этот золотой век, поскольку история циклична. Все, что для этого нужно, – несколько правильных людей. Несколько мужчин и женщин, способных разглядеть, что старое должно умереть, дав дорогу новому, и обладающих достаточным мужеством.
Галантный голос Ричарда продолжает струиться. Я где-то читала, что в Итоне преподают навык, который называется «промасливанием», искусство вежливо, но твердо склонять других к своей точке зрения. Ричард сейчас нас промасливает, но его слова начинают склеиваться. Я пододвигаю свой стул и опускаюсь на него, ловя Оксанин раздраженный взгляд. Я не очень пьяна, но координация нарушена, и я ощущаю тяжесть во всем теле. Сесть на стул – единственная доступная альтернатива тому, чтобы улечься с закрытыми глазами под обеденным столом.
– И тут, друзья, в дело вступаем мы, – продолжает Ричард. – Мы, авангардный отряд новой эры. И мы не одиноки. По всему миру есть люди, похожие на нас, аристократы духа, и они лишь ждут, когда пробьет час. Но наша задача – самая сложная и самая, пожалуй, опасная. Одним решительным действием мы должны запустить весь процесс. И поэтому я спрашиваю всех вас – Вилланель, Ева, Лара, Антон, старина, – с нами ли вы? Готовы ли вы войти в историю?
Оксана кивает.
Антон прищуривает бледные глаза.
– Целиком и полностью.
– Конечно, – говорят Лара. – Только мы теперь – Чарли. С Ларой покончено.
Ричард еле заметно кивает.
– Очень хорошо. Пусть будет Чарли. Ева, у тебя вид… неуверенный.
– Тяжелый день выдался. Но давай проясним ситуацию. Сегодня утром ты был немало озабочен тем, чтобы лишить меня жизни, а сейчас хочешь взять в свою команду?
– А почему бы нет? Ты можешь внести свой вклад. И поправь меня, если я неправ, но я чувствую, что ты бы приветствовала возможности нового миропорядка. Ведь старый, если уж на то пошло, обошелся с тобой не очень.
– А ты уверен, что я не слишком… как ты там назвал меня сегодня утром? Заурядная?
– Ева, сегодня утром мы все были в ином измерении. Я считаю тебя уникальной.
Я пожимаю плечами.
– Ладно.
Можно подумать, у меня есть хоть капля выбора.
Так или иначе ужин подходит к концу, и Оксана ведет меня за собой в свою комнату. Я еле переставляю ноги. Через пару минут она, раскинув руки в стороны, уже храпит с открытым ртом, а я так устала, что даже спать не могу. К тому же еще этот шов. Болеутоляющие с вином подействовали, заместив боль горячей, тупой пульсацией, но все равно, стоит сделать резкое движение, как она строго напоминает о себе.
На что я подписалась? Останется ли кто-нибудь из нас в живых? Судя по апокалиптическому тону Ричарда и его словам об опасности миссии, – едва ли. Во всяком случае, это касается рядовых солдат. Сам-то Ричард – совсем другое дело. Если о чем-то и можно сказать с уверенностью, так это то, что, когда рассеется дым, Ричард будет стоять там же, где и стоял – с аккуратным узлом на старом итонском галстуке и галантной улыбкой на устах.
И тем не менее я согласилась. Не знаю, что это за проект, но он наверняка предполагает убийство по меньшей мере одного знакового деятеля. Странно, что Ричарду захотелось взять меня в команду. Скорее всего, я ему нужна, дабы поддерживать Оксану в тонусе или как средство контролировать ее.
И вот что самое невероятное. С одной стороны, я знаю: речи Ричарда – не более чем медная, гулкая херня. Все эти разговоры о золотом веке и духовном перерождении – несомненно, лишь прикрытие для очередного жалкого политического переворота. Но с другой стороны, оказаться запертой вместе с Оксаной в одном заговоре – в этом есть что-то извращенно волнующее. Это – ее мир, каким бы ужасным он ни был. Бросая свой мир, я прекрасно отдавала себе в этом отчет. И так ли уж нелепы слова Ричарда об уничтожении и возрождении? Разве сама я совершила не то же самое? Разве не я убила старую жизнь, чтобы дать дорогу своей более подлинной, темной сущности?
Я переворачиваюсь на другой бок, Оксана – тоже, и мы сталкиваемся, сплетаясь руками и ногами.
– Спи, коза, – сонно бормочет она.
– Я, типа, в ужасе. И спина болит.
– Знаю.
– Они нас убьют. Просто хотят, чтобы мы сперва выполнили для них последний заказ.
– Скорее всего.
– Что значит скорее всего?
Одеяло шевелится, и она приподнимается на локте.
– Это значит, pchelka, что надо жить настоящим. Я тебе уже это говорила. В данный момент с нами все в порядке и нам следует выспаться. Особенно тебе. Завтра на свежую голову составим план.