– Тупая, блин, баба, да? – бормочу я. – А теперь что скажешь?
Острие карандаша уже почти наверняка прошло в мозг, но еще не смертельно. Нужно что-нибудь твердое и увесистое.
– Лежать! – командую я и обвожу лучом фонарика столовую. На книжной полке замечаю фундаментальный том. Пока я тянусь за ним, Антон с диким взглядом выпученных глаз полуприподнимается на ноги. Схватив книгу обеими руками, я стаскиваю ее с полки, прицеливаюсь и вгоняю карандаш еще на дюйм. Антон опускается на пол, безжизненно дергая ногами.
– Ева, детка, что происходит?
Я вскрикиваю и, уронив книгу, хватаюсь за сердце.
– Чем ты тут занимаешься?
– А на что, по-твоему, это, б…, похоже? – Вколачиваю Антону в нос карандаш «Птицами Северного моря».
– А это хорошая…
– Книжка-то? «Исчерпывающее издание», если верить «Обcерверу».
– Нет, я имею в виду идею замочить Антона. Он тебя доставал?
– Он застукал меня за кражей карандаша.
– Не понимаю.
– Это подождет. Лучше подержи его ноги для финального аккорда.
Когда Антон перестает наконец вздрагивать, я в изнеможении опускаюсь на корточки, прислонившись к стенке контейнера.
– Готов? – спрашивает Оксана, пощелкивая пальцем по торчащему концу карандаша.
– Типа того.
Она присаживается напротив меня и, протянув руку к фонарику, выключает его.
– Ночное ви́дение, – объясняет она.
Я почти ничего не вижу, лишь чувствую теплую тушу Антона у своей ноги.
Оксана делает долгий, флегматичный вдох через нос.
– А ведь ты реальный игрок, да, pupsik?
– Что ты тут забыла?
– Искала тебя. Пришла в твою будку, а тебя там нет.
– Зачем ты меня искала?
– Я соскучилась.
– Мне пофиг. Вали трахаться с Чарли.
– Чарли – это не ты.
– Тогда какого лешего ты с ними трахалась?
– Вообще-то технически мы не трахались. Мы…
– Слышать не хочу, чем вы там занимались, мне интересно лишь, зачем ты так поступила.
– Не знаю. Я просто… – Она снова делает вдох. – Честно?
– Честно.
– Потому что я на тебя разозлилась.
– За что?
– Потому что люблю тебя.
– Боже мой, Оксана. Я тебя умоляю.
– Но это правда. Честно.
– Раз так, поможешь мне избавиться от тела? Выбросить в море?
– Ладно, pupsik. Я беру за одну ногу, а ты – за другую?
– Не называй меня так. Я тебя еще не простила.
– Это была просто игра в секс.
– Для меня игры в секс с другими людьми – не норма, Оксана.
Она бросает взгляд на Антона.
– Прасти-и… И прекрати на меня так смотреть, Буратино.
Нам требуется несколько минут, чтобы отволочь Антона из столовой к западному краю платформы.
– Тебе еще нужен карандаш? – Оксана старается перекричать завывания ветра.
Я уже и забыла, что весь этот сыр-бор, собственно, из-за карандаша. Кивнув в ответ, я опускаюсь на колени рядом с Антоном и тяну пальцами за карандаш. Глаза Антона вращаются, но карандаш двигаться не желает, он застрял намертво.
Попытка Оксаны тоже ничего не дает. Она смотрит на меня.
– Единственный способ – я буду держать его голову, а ты тащишь карандаш зубами.
– Фу-у! Какая мерзость!
– Детка, но ведь карандаш нужен тебе.
– Угу, знаю. Вот блин!
– Ну так приступим.
Мы приступаем. Оксана смыкает пальцы у Антона под челюстью, а я наклоняюсь сбоку к его лицу и хватаю зубами кончик карандаша. У него сухие губы, его щетина царапает мне щеку, а изо рта легкими волнами идет запах бренди и карри. Я тяну за карандаш изо всех сил, но он не двигается, и я к тому же опасаюсь этот кончик откусить. В итоге я, поперхнувшись, поднимаю голову и втягиваю в легкие морской воздух.
– Еще раз, – произносит Оксана одними губами.
– Не хочешь попытаться? – кричу я ей, но она трясет головой.
Я снова закусываю зубами карандаш, упираюсь руками в Оксанины бицепсы и что есть мочи тяну. На этот раз я чувствую, как он чуть-чуть подается, потом продвигается еще на миллиметр-другой, и наконец вылезает полностью, – и тут мою шею и грудь заливает теплая жидкость.
– Вот блин! – ругаюсь я. – Теперь все в крови.
– Не волнуйся, детка, мы с этим разберемся. Давай сядем спина к спине, чтобы я могла спихнуть этого мудака за борт.
Я чувствую, как напрягается ее спина, когда она ногами совершает толчки, и когда я оборачиваюсь, Антона уже нет. Я даже всплеск не слышала.