– Ты куда? – придержал ее Бондарь.
– В ванную.
– Успеешь. Читай.
– Я хочу помыться!
– Обойдешься пока этим. – Бондарь швырнул ей скомканную футболку, которой предварительно воспользовался сам.
– С ума сошел? – возмутилась Вера. – Она же совсем чистая… Была.
– Ничего страшного, совместишь омывание с небольшой постирушкой. У нас… – Бондарь сверился с часами, – у нас в запасе два часа с лишним. Футболка высохнет на батарее. Так что читай, дорогая. Вслух.
– Надеюсь, не по стойке «смирно», товарищ капитан?
– Лежи, – милостиво разрешил Бондарь.
Ее монотонное чтение нагоняло зевоту. Да и что особенного представляло собой самое маленькое государство Балтии с площадью 45 000 квадратных километров? Полторы тысячи крошечных островов, тысяча озер, болота да торфяники, занимающие четверть территории. Все остальное – унылая плоская равнина, покрытая лесами. Узнав, что самая высокая гора Эстонии вознеслась на целых 318 метров над уровнем моря, Бондарь спросил себя: а есть ли в стране альпинисты, и если да, то водрузили ли они знамя на покоренной вершине?
– Ты меня совсем не слушаешь, – с упреком сказала Вера.
– Слушаю, – возразил уставившийся в потолок Бондарь, – очень даже внимательно.
– Ну и что я сейчас прочитала?
– Эстонское время опережает московское на два часа.
– А вот и нет, – торжествующе воскликнула Вера. – Они как раз от нас отстают. Зимой – на час, летом – на два.
– Медлительный народ, – заключил Бондарь. – Причем, как ни странно, выходит, что на морозе они ведут более активный образ жизни.
– У них не бывает морозов. Жары тоже не бывает. Средняя температура воздуха в январе, – Вера сверилась с текстом, – минус пять градусов. В июле – плюс шестнадцать. Такие плавные перепады вызваны сочетанием морского и умеренно-континентального климата.
– Везет же некоторым! Ни на зимнюю одежду не нужно тратиться, ни на летнюю. Демисезонный народ – эти эстонцы.
– Чтоб ты знал, из полутора миллионов тамошних граждан триста тысяч наших, русских.
– Тридцать процентов православных на семьдесят процентов католиков, – подсчитал Бондарь.
Вера снова поднесла страницу к глазам:
– Нет там никаких католиков. Лютеране какие-то. Кто такие?
– В точности не знаю, но подозреваю, что это последователи Люцифера, – вдохновенно соврал Бондарь, пуская руку в путешествие по Вериному телу.
Она вздрогнула:
– Разве такое может быть?
– Если в конституции записано, то запросто, – убежденно произнес Бондарь, продолжая обследовать выпуклости и впадины, попадающиеся ему на пути.
– Погоди, – отмахнулась Вера, – тут как раз самое интересное начинается. Эстонская крона, равная 100 сентам или центам, жестко привязана к евро…
– Чем?
– Отстань ты со своими глупостями!.. Окончательный переход на евро пока не произошел… Убери руку!.. Одна эстонская крона равна примерно одной шестнадцатой евро…
– Хорошая пропорция, – оценил Бондарь, подключая к исследованию вторую руку.
– Хватит меня лапать!.. Обменять деньги можно в банках и валютных пунктах при гостиницах, аэропортах и ав… автобусных станци… ях-х… – Вера начала помаленьку задыхаться, хотя никуда не бежала, а лежала на диване, не совершая ни малейших физических усилий. – Во многих отелях, ресторанах и магазин-ах-х… принимаются к оплате все виды кредитных… кредитных карточек, так же широко рас… ах… распространены банкома… ах-х… ты…
– Молодец. Твердая пятерка!
Выдав девушке столь высокую оценку, Бондарь взял ее – взял с таким остервенением, словно мечтал об этом моменте всю сознательную жизнь. Но на этот раз он не забывал контролировать себя, что очень скоро ощутила на себе Вера. Если она и пыталась считать, то хватило ее секунд на двадцать, не больше. О загибании пальцев не могло быть и речи – их то ли свело судорогой, то ли просто скрючило.
Вскоре из ее горла вырвался захлебывающийся вскрик, как будто она вынырнула на поверхность из затягивающего ее водоворота. Потом возгласы последовали один за другим, становясь все отрывистее, все отчаяннее. По исказившемуся лицу Веры можно было подумать, что ее пытают. Бондарь поднажал, доводя ее сладкую муку до апогея. Она уже готовилась издать стон облегчения, когда он, не завершив начатое, принял упор лежа, а потом и вовсе поднялся с трепещущего тела. Надо отдать Вере должное, она цеплялась за Бондаря до последнего. Ее усилия оказались тщетными, он без труда высвободился из ее объятий.
– В чем… в чем дело? – резко спросила она, содрогаясь вовсе не от ярости, как это можно было заподозрить по ее пылающему взгляду.
– Я подумал, что ты все же сбилась со счета, – сказал повернувшийся к ней спиной Бондарь. – Лично я дошел до тысячи. Надо же было себя чем-то занять.
– Убирайся! – прошипела Вера.
Между лопаток Бондаря ударился ворох скомканной бумаги.
– Пойду поставлю чай, – сказал он, вставая.
– Нет! – от этого пронзительного крика задребезжали стекла.
– Ты до такой степени не любишь чай? Или, может, сильно обожглась кипятком в детстве?
– Останься, – голос Веры упал до шепота. – Пожалуйста.
Бондарь оглянулся. Ниже пояса начала скапливаться томительная боль, а она смотрела так умоляюще. Он остался. И пожалел об этом уже через несколько минут, когда получившая свое Вера в изнеможении выдохнула:
– Господи! Если бы ты только знал, как… как я тебя ненавижу…
Глава 7
От москвы до самых до окраин
В четверть одиннадцатого ночи вещи новоявленных молодоженов Спицыных были распределены в салоне и багажнике вишневой «Ауди». Заняв передние сиденья, они тщательно проверили документы. Обоих приятно удивило, что стараниями неизвестных умельцев они сохранили свои настоящие имена и отчества. Правда, будь на то воля новоявленного Жени Спицына, он предпочел бы проделать предстоящее свадебное путешествие в полном одиночестве. Судя по выражению лица Веры, она испытывала аналогичные чувства. Хоть в чем-то их мнения совпадали. Это был не единственный отрадный факт. В бардачке нашлась подробнейшая карта автомобильных дорог Эстонии с описанием всех населенных пунктов, изданная в виде пухлой брошюры.
– Будешь моим штурманом, – пошутил Бондарь, решивший наладить отношения со спутницей.
– Тогда ты будешь моим личным шофером, – огрызнулась она.
Создавалось такое впечатление, что на диван в гостиной ее затащили силой. Это нервировало. Жест, которым Бондарь включил зажигание, был излишне порывистым.
– Пристегни ремень, дорогая, – проворчал он, прогревая мотор.
– Только после тебя, милый, – зло откликнулась Вера.
В отместку Бондарь рванул с места так резко, что она ударилась затылком о подголовник сиденья. «Ауди» попалась резвая, хотя изрядно потасканная. В точности, как некоторые шлюхи, мнящие себя Клеопатрами.
– Не ушиблась? – заботливо спросил Бондарь.
– Смотри на дорогу, – процедила Вера.
– Ты мне не указывай!
– Хочу – и буду.
– Та-ак! С меня хватит!
Машина затормозила еще более резко, чем стартовала. Вера, едва не клюнувшая носом приборную панель, прижалась к дверце. Ее взгляд был затравленным и вызывающим одновременно. Когда Бондарь протянул к ней руку, она вздрогнула. Продолжение было столь неожиданным, что она захлопала ресницами.
– Послушай, – увещевающе заговорил Бондарь. – Если мы будем продолжать в том же духе, то первая же встречная собака распознает в нас не влюбленных молодоженов, а заклятых врагов.
– Ничего не могу с собой поделать, – произнесла в ответ Вера. – После всего, что между нами произошло…
Она была женщиной, и взывать к ее здравому смыслу было все равно, что учить курицу переходить улицу на зеленый свет, или внушать осе, что жалить нехорошо. Сплошные эмоции, вернее, змеиный клубок эмоций. Именно на них решил сыграть Бондарь, чтобы стервозный характер спутницы не превратил поездку в ад.
– Я виноват, – мягко сказал он, поглаживая ее по волосам. – Да, я не джентльмен и никогда им не стану. Мне ничего не стоит, например, привести тебя в чувство парой хороших оплеух…